– Из него нельзя сделать наркотик, ты же знаешь, – нет активного вещества.

– Так или иначе, ситуация странная, согласись.

– Соглашаюсь. Ладно, подумаю над этим. – Я беру со стола каталог, накладные и отправляюсь к себе.

В кабинете я листаю новый каталог, чтобы освежить память о том, что вообще мы продаём. На первом развороте меня встречает привычная семейка с рекламных плакатов, но теперь они занимаются чем-то более интеллектуальным. Кто-то пишет книгу, кто-то изучает науки в университете. По всей видимости, ментальные потребности семейства выросли. Их расовая принадлежность до сих пор вызывает вопросы, но это уже не важно: все они на разных страницах и заметить несоответствие почти невозможно. Пёс лейтмотивом влез в каждое событие, его даже пустили на лекции отца и в лабораторию матери семейства, которая почему-то похожа на индийскую танцовщицу из кино. Сколько всякой ерунды мы придумали, с ума сойти. Я усмехаюсь этой иронии и, пролистав дальше, натыкаюсь на раздел «Отношения и семья». Чёрт, как я сразу не догадался: девушка в свадебном платье в моём дворе – наверное, жених сбежал со свадьбы. Но при чём тут ERA? Мы же работаем с прошлым. Почему она обвиняет меня? Может, она не поняла принцип работы препарата?

Я кладу каталог на стол и перевожу взгляд вдаль – в конце кабинета большое окно, а за ним точно такой же фасад точно такого же здания с таким же окном. Не удивлюсь, если там сидит такой же Ренс Роланд и думает над этой же проблемой. Ему не хватает совсем других деталей, и, объединив наши усилия, мы поймём, в чём дело. Успех нам также придётся поделить поровну, так что лучше пока оставаться врозь. Забавно. Почему меня вообще так зацепила эта девушка? Я ведь даже не знаю её, хотя лицо на фото в газете показалось знакомым.

Странно и пугающе осознавать, что кто-то выбрал меня в качестве мишени и обвиняет в неудачном браке. Какой абсурд. Неужели она так отреагировала на то, что препарат не сработал? Но какая связь? Я думаю об этом всю дорогу до дома, и никаких вариантов, справедливых для такого поступка, я не нахожу. Надо купить больше кассет в машину, надоели эти фортепианные пьесы.

Подъезжая к моей улице, я ловлю себя на мысли, что теперь еду осторожнее, затаившись, будто ожидая засаду. Именно эта реакция, а вовсе не оставшаяся на швах кирпичной кладки краска и является целью актов нарушения личного пространства.

Засады нет, но как только я вхожу в дверь, раздаётся телефонный звонок.

– Ренс, привет. Это Жаклин. Как поживаешь? Узнал?

– Привет. Конечно. – Плавный и бархатистый голос Жаклин де Конинг сложно спутать с чьим-то другим даже спустя годы. – Тебя давно не слышно. – Стряхиваю обувь, освободившейся ногой отпихивая кота, чтобы тот не наступил в мокрые следы.

– Нужно встретиться. Я знаю про проблему с препаратом, и у меня есть предложение для вас.

– Для «нас»?

– Да, для вашей фирмы. Это может помочь.

– С чем?

– С пациентами. То есть с клиентами. Ты понял.

– Можешь приехать в любое время с десяти до семнадцати. Ты же знаешь, как попасть к нам?

– Смогу быть завтра в двенадцать.

– Если это так срочно… да, договорились.

– Спасибо. Спокойной ночи, Ренс. – И Жаклин положила трубку.

День кажется совершенно неплодотворным и пустым. Я поднимаюсь в спальню на второй этаж, ложусь на голый матрас и включаю телевизор. Посмотрев серию «Далласа» и половину девятичасовых новостей, чувствую голод. Я спускаюсь на кухню, цепляю из холодильника недоеденные картофельные шарики с селёдкой. Каризма отирается у ног и завистливо шевелит крошечным кожаным носом. Я награждаю оголодавшего порцией дополнительного корма и отправляюсь в кабинет.