Это старый район, брусчатка чередуется с асфальтом, что заметно по лёгкой вибрации в заднице и скатывающимся с передней панели предметам. Попадаются роскошные дома с соломенными крышами, но в основном с черепицей разных оттенков красного. Где-то стоят строительные леса: местные постоянно ремонтируют, обновляют жилища. Кажется, они вообще заняты только этим. Я также ступил на этот путь. После переезда пришлось обновить фасад, почистить и отремонтировать крышу. Даже учитывая, что дом у меня не самый бедный, я чувствовал себя неуместным, и пока что мой стиль жизни ещё не перетёк в эту вязкую среду. По сути, лишь реактивность может привести тебя к вязкости. В какой момент, интересно, я этого захотел? Как же не хочется зимы и холода. Этим вязким людям наверняка нравится зима, им вообще всё нравится. Или, наоборот, настолько всё не нравится, что они перешли на новый способ оценки действительности – ввели новую валюту, вязкий гульден.

При подъезде к дому я замечаю суету. Соседи обращают на меня внимание, будто ждут моего приезда. Я начинаю тревожиться, первая мысль – классика – пожар в новом доме. Но дело не в пожаре – нет ни дыма, ни пожарных машин. Рядом с домом замечаю только скорую помощь, полицию и кое-кого из соседей. Среди простых зевак также человек с фотоаппаратом – наверное, репортёр. Мне это сразу не нравится. Заехать на собственный двор я не могу и паркуюсь у края дороги.

Очевидных причин для суеты нет, и я пытаюсь понять, кто руководит процессом. Один из полицейских выделяется харизмой, и я решаю, что именно он тут шеф.

– Доброго дня! Вы, значит, хозяин дома? – успевает перехватить инициативу полицейский.

– Да. Что происходит?

– Нас вызвали соседи. Там ваша мадам? – не отводя от меня взгляда, рукой показывает в сторону полицейской машины.

Передо мной нетипичный для служащего полиции худощавый, но не болезненный, высокий человек лет сорока пяти, в затемнённых очках с диоптриями – такие носят люди, желающие скрыть косоглазие или другие внешние проявления дефектов зрения. Форма слегка висит мешком. Светлые редеющие волосы. Рукопожатие жёсткое, костлявое и сухое. Складывается впечатление, что он не полицейский, а скорее учитель физкультуры, об этом говорят кривые ноги и слегка развалистая походка. Такая была у моего тренера в секции.

В машине сидит незнакомая, как мне показалось, девушка – за стеклом, в растрёпанном виде сложно распознать, кто это. Из-под закрытой двери торчит грязный кусок ткани – будто свадебное платье.

– Не припоминаю… Вроде бы, – неуверенно отвечаю я.

Я чувствую, что теряю фокус, шея слабеет и перестаёт справляться с поддержкой головы. Причин для паники нет, но я часто паникую на всякий случай.

– Как это «вроде бы»? Она вот уверена, что является вашей невестой, – отчеканил полицейский, будто на пишущей машинке. – Вы хорошо себя чувствуете? Вам требуется психологическая или иная помощь?

– Я… Да. Я в порядке… Невеста? У меня нет невесты, то есть у меня есть девушка, но это не она.

– Вы уверены? Посмотрите внимательнее. Вы знаете, где сейчас находится ваша настоящая девушка?

Я, поддавшись власти полиции, зачем-то ещё раз имитирую внимание к несчастной девице, прекрасно понимая, что это не Джейн. Отряхнувшись от гипноза, я пытаюсь сосредоточиться.

– Послушайте, я уже сказал, что не знаю её. Что произошло?

– Не торопитесь, молодой человек. Чувствую, у вас вчера был весёлый вечер?

– Что?

– Вы ведь трезвый? Не додумались опохмелиться перед тем, как за руль сесть?

– Нет, о чём вы?

– Такое бывает, знаете ли… Суббота, на дорогах пусто… А потом вот… – Он снова показал в сторону машины, будто это имеет какое-то отношение к нетрезвому вождению.