В комнате оказался целый склад боеприпасов. Повсюду виднелись аккуратно сложенные зеленые ящики с гранатами, цинки с патронами, заряженные пулеметные ленты и машинка Ракова рядом.

Жеха присвистнул:

– Вот счастье-то! И не детонировало…

С возгласом удивления и радости бросился к лентам, отпихнув в сторону обожженный труп.

– Суй прямо в ранец, – потребовал он у Пашки.

Расстегнув центральный карман, принялись укладывать рядами приятно постукивающие тяжелые ленты, когда в воздухе за окном послышался нарастающий рев самолетов.

– Наши, что ли?.. – недоуменно спросил Жеха, перестав сортировать трассирующие пули от бронебойных.

Первый авиаракетный залп пришелся на верхние этажи.

– Что за?.. – начал было Жеха, но второй ракетный удар не дал ему договорить.

Буквально несколькими этажами сверху – а Пашке показалось, будто бы над самой головой – жахнуло так, что находящиеся в комнате еле устояли на ногах. Пол дернулся под ними, по заводу прошла судорога и бетонные стены заныли от боли, как живые.

Пашка вздернул голову кверху и заторможено наблюдал, как покрывается глубокими трещинами закопченный потолок. Сидоркин заорал:

– Уходим! – и первый выскочил в коридор. Пашка за ним, и тут же навалился третий залп. Прошелся он как раз по всему третьему и второму этажам. Бойцы бросились к входу в цех, что светлел вынесенной дверью в конце коридора. Укрыться там было сейчас самым реальным, все-таки это центр здания, а не опасная близость к окнам и стенам.

Не удержавшись, Пашка обернулся на бегу. Лестница позади быстро покрывалась языками огня. И с перекошенным лицом несся за ними дед, которого Летеха оставил на лестничной площадке. За ним гналось пламя, облизывая ноги и грозя сожрать бегущего человека. Дед схитрил. Обманув жаркую волну, свернул в узкий проход. Наверняка там есть какой-нибудь пожарный выход, на бегу успел подумать Пашка, надо было самому догадаться.

И ударило еще раз. В спину подтолкнуло горячее, придав ускорения. Какие же все-таки длинные они, эти коридоры советских заводов. Стена той комнаты, где они были полминуты тому назад, начала рушиться. Несколько соседних стен выбило страшнейшим ударом и они, искореженные, обрушились на коридорную стену.

Весь этаж окутало черным, потом багровым и опять черным. На верхних этажах ощутимо мощно рвались пущенные с самолетов ракеты. Это Пашка уже не видел и не слышал, но явственно ощущал всем телом, как содрогается бетонное заводское тело. В ушах стоял лишь один ровный постоянный звон.

С ужасом увидел, как медленно, неспешно падает на него стена, не выдержавшая ударного огневого пресса. Обреченно упал на пол.

Спасения не было.

– Вот блин!.. – только и успел сказать самому себе, выставляя вперед руки, но и этого не услышал.

Стена, рухнув верхним выбитым концом на соседнюю стенку, угрожающе просела и остановилась в полуметре от Пашкиного тела. Следующей за ней взрывной волной его вынесло из-под нее и протащило в самый конец коридора, до которого он так и не успел добежать. Швырнуло о стену в тупике и обожгло лицо.

К нему подскочил Летеха, что-то крича. Пашка и не слышал, что он там кричит, но старательно пытался понять по губам, зачем-то торопливо кивая.

По затихшей стене, о которую оперся, поднимаясь, понял, что обстрел закончен. Рядом, надув щеки и тяжело дыша, Сидоркин пытался выпрямить согнутую сошку пулемета. Пашка провел рукой по лицу, снимая прошедший страх и капли пота. Ресниц и бровей не было. Вот повезло… Сожженная растительность давала знать о себе лишь колючими оплавленными точками.

Летеха смеялся, показывая белые зубы на уже почти черном лице. Помотал головой, легонько стукнул по Пашкиной сфере кулаком и отошел к остальным.