Больше ничего Пашке разглядеть не дали. С первыми же звуками выстрелов Летеха дернул висящую на разгрузочнике кольцом «Ф-1» и метнул в опасный проход. Там рвануло, один из осколков вернулся обратно, ввинтившись в бетонную стенку.

И сразу же за разрывом Летеха бросился в коридор первым. Перед ним на вытянутых руках очередил АКМ, словно отдельное живое существо, поливал узкое пространство.

– Давай! – заорал он оставшимся, – чисто!..

Весь десяток ломанулся мимо своего командира, прикрывающего их со стороны прохода. Еще дальше на этаже в конце коридора мелькали тени в пятнистых камуфляжах – соседняя штурмовая группа тоже пробилась наверх. Им пришлось тяжелее. Видимо, боевикам было не по силам уравновесить баланс сил. Здесь их было меньше.

Краем глаза Пашка увидел два сжавшихся тела в проходе.

Летеха, стоя в свой полный почти двухметровый рост, гордо поглядывал на дело рук своих. Потом подозвал сидящего на лестнице.

– Ты сиди здесь, – приказал, – у тебя три объекта: лестница на третий этаж, на первый и еще смотри проход не забывай, а то вдруг оживут, – кивнул офицер на трупы и хохотнул.

Пошли по широкому коридору, зачищая все кабинеты и помещения на этаже. Они располагались по левой стороне, по правой же шла сплошная стена и в самом конце двойные железные двери, видимо, вход в заводской цех.

Штурм шел по классической схеме. Дверь очередного помещения слегка приоткрывалась и туда летела сдернутая и отжатая с чеки граната. После взрыва внутрь врывались по два бойца, спина к спине, и поливали все оставшееся огнем из автоматов.

– Давай-давай, – подгонял прилипший, как банный лист, к Пашке Жеха Сидоркин. Он доставал у следующих дверей гранату, сдергивал чеку и выжидал пару секунд. Затем закидывал гранату внутрь и после разрыва сразу бросался туда, давя на спуск ПКМСа.

– Пашков, чего так медленно!? – кричал он при этом Пашке.

Пашка молчал, стараясь успевать за широкой спиной деда. А как успеть, если почти квадратный Сидоркин не оставлял места в дверном проеме. Получалось так, что он всегда заходил первым и только уже за ним пытался втиснуть себя Пашка. Впрочем, и ПКМСа вполне хватало для того, чтобы раскрошить всю мебель в помещении. Боевиков на этаже не было.

Пашку начинало злить пренебрежительное к себе отношение. В конце концов, он так же, на равных, воюет вместе с дедами и офицерами, с матерыми спецназовцами, несмотря на свои несколько месяцев службы. Если он не нужен, могли бы и оставить. Где-нибудь…

К следующему кабинету подходили уже с некоторой ленцой. Жеха потребовал у Пашки гранат – свои закончились. Пашка нехотя подчинился. Дверь оказалась закрытой. Жеха с маху пнул ее берцем и ее перекосило, выбив с одной петли. Изнутри раздался громкий хлопок и в двери внезапно высветилась небольшая дырочка. Следующий хлопок расщепил дверной косяк.

Жеха судорожно присел, кинул приготовленную гранату в открывшийся проем. В кабинете что-то крикнули, послышались торопливые шаги. Парни вскинули оружие, но взрыв опередил всех. Изнутри хрястнуло, звякнуло жалобно, и Пашку обдало горячим воздухом. Дверь окончательно слетела с петель и упала рядом с Сидоркиным, перегородив ему на мгновение путь.

Вот он, шанс, возликовал Пашка, бросаясь внутрь. Не успев толком оглядеться, уже поливал комнату безудержной очередью. За перевернутым столом лежал убитый наемник. Пашка всадил в него последние пули и только тогда выдохнул, оглядывая помещение.

Секунду спустя вслед за «молодым» влетел Жеха, грозно водя стволом по сторонам.

– Куда прешь-то, а? – начал было отчитывать Пашку, но оборвал сам себя, махнув рукой, – ай…