Каждый раз, внося сумки в дом, он выглядел д’Артаньяном, добывшим подвески королевы. «Ты только посмотри, какая камбала!» – вещал он, доставая бумажный пакет с диковинной плоской рыбой. И казалось, камбала сама была удивлена своему великолепию и дедушкиной ловкости…

Не знаю, запятнал ли он свое честное имя знакомством с темными личностями, торговавшими втридорога дефицитом в обход прилавка, думаю, вряд ли. Лишних денег у нас не водилось, хотя мы не бедствовали и уж тем более не голодали. Все, что у нас было, было добыто трудом, и этот труд я привык уважать с детства. И мне было неимоверно приятно с любопытством копаться в дедушкиных магазинных трофеях, пусть там и не было ничего особенного.

Детская фантазия рисовала необыкновенные яства, даже если на деле это была пачка простого печенья. Ведь если намазать вареньем, то это будет уже совсем другое печенье – с начинкой! И вот уже в голове мелькают кадры из кино, где официант торжественно несет к столу «дичь», а я с радостным гиканьем несусь «играть в ресторан».

Обследовав кухню на предмет «яств», не без помощи старшей сестры я составил список блюд, которые готов был предложить шестилетний ресторатор. Тетрадный листок с гордой надписью «Миню» и почтительный босой растрепа в цветастых трусах (официант и повар в одном лице) – организовать ресторан оказалось так просто! Наплыв гостей ожидался нешуточный: уставшей после работы маме выпала честь стать первым посетителем моего «ресторана», и она осознала важность события, приведя меня в совершенный восторг. Это ощущение счастья, когда она «делала заказ», я буду помнить, наверное, всю жизнь.

– «Батирброт с сыром», «Чай с сахором»… Боже, как приятно! Я закажу все, – сказала мама.

И радостный повар ускакал в кухню готовить первое в жизни «блюдо». Я впервые включил плиту, поставил чайник и достал нож (хорошо, что бабушка не видит), чтобы отрезать хлеб и сыр. Я нашел самую красивую чашку, я раздобыл даже поднос, невесть откуда взявшийся в нашей маленькой кухне… Вспомнив о том, что между хлебом и сыром на бутерброде бывает еще и сливочное масло, я добыл из холодильника масленку и был неприятно удивлен тем, что я не могу размазать масло по куску хлеба так же ловко и быстро, как, скажем, дедушка.

И вот, считанные минуты до дебюта, осталось только отрезать кусок сыра. Пилить липкий пошехонский сыр – задача непростая даже для такого знаменитого повара, каким я себя мнил в тот момент. Предательский кусок отлип от ножа неожиданно и шмякнулся на пол, прямо в лужицу заварки, которую я, конечно, не вытер, когда наливал чай… Я стоял и смотрел на этот злополучный сыр, лежащий у моей босой ноги, и изо всех сил старался унять щипание в носу – знаменитый повар не должен плакать на работе (это ж ресторан, а не детский сад!).

Первым порывом было быстро поднять кусок, чтобы спасти свои усилия и, собственно, продукт. Но я не мог. Внезапное осознание того, что мама съест кусок, который лежал на полу, повергло меня в ужас. Да, она бы никогда об этом не узнала, но мне было бы от этого не легче. Я хотел оправдать доверие первого и самого главного гостя моего ресторана.

Так пришло первое взрослое решение: сыр был отправлен в помойное ведро и стыдливо прикрыт какой-то бумажкой, чтобы взрослые не заметили. Я стоически отпилил второй кусок и торжественно водрузил его на бутерброд. Больше в этот вечер судьба не испытывала меня на прочность: я не облился кипятком из чайника, не просыпал сахар и благополучно донес поднос до мамы. И этот криво отрезанный бутерброд стал счастливым событием для нас обоих. Мама с благодарностью приняла мою заботу: она ела с таким искренним удовольствием, что я ни на секунду не усомнился, что это лучший ужин в ее жизни.