С Викой всё оказалось нормально. Выходя из ванны, она поскользнулась и упала на плитку. То ли специально, то ли нарочно, но через полчаса после падения у неё началась мазня. Ну, а с тёмно-коричневыми выделениями её, разумеется, положили на сохранение. Чтобы понаблюдать. В дальнейшие детали Лана не вдавалась, слушать про Викину беременность ей было крайне тяжело.

Каким-то чудом Влад дотерпел до вечера воскресенья и к матери «своего ребёнка» не поехал. Физически остался с Ланой и Александрой Фёдоровной, но мыслями был за сотни километров от них. Лане приходилось повторять ему всё по два раза, поэтому после Викиного сообщения весь их отдых в деревне полетел в пропасть. Хорошо хоть Александра Фёдоровна не догадалась, из-за чего они поругались. Видела, что между сыном и невесткой не всё гладко, но с вопросами не лезла, грибов с ягодами не просила и, почему обратно принесли всю провизию, не удивлялась.

Понедельник и вторник прошли, как в тумане. Влад, естественно, Вику навестил, а в среду утром укатил в другой город разбираться с рабочими. Лана же, просидев на работе до обеда, забрала часть переводов домой и отправилась прямиком в больницу. Она не знала, что скажет, не знала, что сделает, но ей до боли захотелось посмотреть Вике в глаза.

На вахте она буквально заставила себя врать. Сказала, что приходится Ковалёвой Виктории старшей сестрой и протянула паспорт, в который заранее вложила банкноту достоинством в две тысячи рублей. Охранник оказался сговорчивым, деньги взял и даже сам лично накинул ей на плечи медицинский халатик. А уж номер палаты она знала. Телефон Влад от неё не прятал. Пока не прятал. И, получив желанный пропуск, быстро застучала каблуками по лестнице.

Нужная дверь располагалась в аккурат напротив смотровой. Палата №4. Лана отыскала её без труда и вошла без стука. Вика лежала на одеяле в атласном розовом халате и белых носках с красными сердечками. Ни дать ни взять, десятилетняя девочка. Пухлощёкая и ясноглазая. В руках, правда, держала не плюшевого мишку, а телефон и без устали с кем-то чатилась. «Неужели Владу строчит?» − подумала Лана и, подавив стойкое желание закричать, пододвинула к кровати соперницы стул. Только после этого Вика её заметила, а, заметив, побледнела. Сильно побледнела. Бросила испуганный взгляд на соседок, словно предупреждала об опасности, и закрыла руками живот. Живот, который теперь был величиной с дом.

− Не бойся, я не стану устраивать скандал и тебя позорить, − зашептала ей в ухо Лана и поставила на тумбочку пакет с едой. В палате, не считая Вики, лежало ещё три женщины, и Облонская страшно этому обрадовалась. А Влад всё же молодец! Потому как не заработала ещё Викуля на отдельную палату, а значит, перекантуется тут. Со всеми. Ничего страшного. Вполне приемлемо. Лана знала, поскольку сама провела здесь немало «счастливых часов». В первые годы брака, когда Влад ещё не был заместителем генерального директора и не получал столько, сколько получает сейчас. – Я тебе поесть принесла. Всё домашнее. Бульон, пюре, котлеты. Знаю, как здесь кормят. Одной капустой. Влад тебя ещё нескоро навестит, а ты наверняка голодаешь. На восьмом месяце есть хочется постоянно.

− И что туда положила? Касторку или крысиный яд?

Лана не смогла сдержать победоносного смеха. Она это предвидела, а потому достала пластмассовую ложку и сначала попробовала при Вике суп, а затем пюре и кусочек котлеты.

− Думаешь, я о тебя стану руки марать?

Вика не ответила. Она продолжала закрывать руками живот. Кожа у неё была белая, полупрозрачная, с синими жилами. На острых, длинных ногтях лежал багрово-красный лак и, по мнению Ланы, смотрелся он отвратительно. Складывалось впечатление, будто пальцы у Вики перепачканы кровью.