«Почему я никогда не замечала, как её глаза похожи на его?» – мелькнуло в голове. Алексей. Его визиты стали реже после исчезновения Лизы, а взгляд – глубже, словно он носил в себе пропасть. Марта сжала виски, пытаясь собрать мысли воедино.

В ящике стола, под слоем медицинских журналов, она нашла письмо. Конверт был без марки, адрес написан детским почерком: «Доктору Марте». Внутри – листок, испещрённый дрожащими буквами:

«Они не отпустят меня. Скажи Алексею, что врата – это глаза. Он поймёт. Прости, что не успела объяснить…»

Марта перечитала строки в пятый раз, в десятый. Каждая буква будто прожигала страницу. «Врата – это глаза…» – фраза эхом отозвалась в памяти. Она вспомнила, как Лиза, ещё до исчезновения, рисовала в кабинете узоры: спирали, переходящие в зрачки.

– Вы что-то скрывали даже от меня, – прошептала Марта, глядя на рисунок девочки, прикреплённый к истории болезни. На нём был лес из кристаллов, а в центре – чёрный круг с белой точкой. Глаз.

Холодный ветерок скользнул по шее. Марта обернулась. Окно было закрыто, но шторы колыхались, словно под чьим-то дыханием. Она потянулась к телефону, чтобы позвонить Алексею, но аппарат завизжал, вырвавшись из её рук. Провода извились, как змеи, и рухнули на пол.

– Хватит, – голос Марты дрогнул. Она встала, опираясь на стол, и вдруг заметила – тени на стене не совпадают с очертаниями мебели. Они пульсировали, образуя фигуры: маленькая девочка, ведущая за руку взрослого мужчину.

«Алексей и Лиза?» – сердце учащённо забилось. Тени замерли, затем начали таять, словно их поглощала сама стена.

– Нет, вы не исчезнете! – Марта схватила лампу и направила свет в угол. Тени вздрогнули, но вместо них на столе материализовалась кукла.

Фарфоровое лицо, пустые глазницы, платье в кровавых подтёках. Её пальцы, тонкие и слишком длинные, сцепились в молитвенном жесте.

– Перестаньте, – Марта отступила, ударившись о стеллаж. Папки посыпались на пол, разбросав документы. Среди них – фотография Алексея, сделанная год назад. Его глаза… На снимке они были полностью чёрными.

Кукла повернула голову с хрустальным скрипом.

– Они наблюдают, – её голосок звучал как запись, прокрученная назад. – Ты нарушаешь правила.

Марта сглотнула ком в горле. «Это галлюцинация. Переутомление. Нужно взять себя в руки…» Но рациональность рассыпалась, как песок сквозь пальцы, когда кукла поднялась, её ноги болтались в воздухе.

– Какие правила? – спросила Марта, удивляясь собственной смелости. – Что вы сделали с Лизой?

Кукла засмеялась, и звук наполнил комнату жужжанием мух.

– Она выбрала путь. Как и ты скоро выберешь.

На столе замигал экран компьютера. Марта, не сводя глаз с куклы, дотянулась до мыши. На мониторе открылся файл – видео с камеры наблюдения её же кабинета. Датировано вчерашним числом. На записи она сама сидела за столом, а за спиной у неё стояла Лиза, одетая в белое платье. Девочка что-то шептала на ухо Марте, чьё лицо на экране заливали слёзы.

– Этого не было… – прошептала Марта, ощущая ледяное прикосновение за спиной.

Кукла наклонилась вперёд, её пустые глазницы вдруг заполнились мерцающими звёздами.

– Память – это нить, которую можно перерезать. Ты хочешь знать, что она сказала тебе?

– Да! – вырвалось у Марты прежде, чем она успела испугаться.

Кукла взмахнула рукой. Воздух раскололся, и Марту накрыла волна воспоминаний:

Лиза стоит за её спиной, пальцы впиваются в плечи. «Они в лесу. Папа… он не помнит. Но ты должна найти глаза. Они в письмах, которые ты сожгла».

– Каких письмах? Я ничего не сжигала! – Марта вскрикнула, вырываясь из видения. Но она помнила: пачка конвертов в камине, пламя, лижущее слова «врата» и «осколок».