Развод в Новый год, или Ёлка из-под палки Лея Кейн

Я стою перед ним в майке на одно плечо и коротких шортах, за которые бабушка отходила бы меня по самому мягкому месту. Как раз за то, что оно не очень-то прикрыто. Держу в одной руке елочный шар, в другой – кружку с глинтвейном. Волосы собраны в небрежный пучок, ноги сунуты в вязаные гольфы с помпонами.

На весь дом гремит ритмичная музыка. В камине потрескивают дрова. С кухни тянется аромат яблок и корицы. А за окном хлопьями сыплет снег. Максимально уютная атмосфера в преддверии Нового года. За исключением его…

Голубые глаза под низкими бровями начинают дырявить меня невидимыми иглами. Губы в окружении ухоженной щетины сжимаются до размера тонкой полоски. На лбу углубляется вертикальная складка. Он в ярости, и это еще мягко сказано.

Высокий, впечатляюще крепкий и ледяной.

От одного лишь его взгляда я не могу пошевелиться.

И хотя нас разделяет половина просторного холла, ощущение, словно я в миллиметре от него. Задавленная его сосущей энергетикой, медленно превращаюсь в букашку.

– Ты кто? – со скрипучей безжалостностью обращается он ко мне.

Я аж дар речи теряю. До чего же колючие эти льдинки вместо глаз.

– Это вы кто? – все же смелею под легким градусом пряного напитка.

– Хозяин дома, – сурово и безапелляционно.

А вот это неожиданно.

Я хмурюсь, глядя на него скептически. На грабителя точно не похож. Уж слишком хорошо одет, и весь холл пахнет его дорогим парфюмом. Да и сумел же он как-то открыть ворота и парадную дверь, не активировав сигнализацию. Значит, имеет ключи.

– Судя по всему, – начинаю я искать объяснение произошедшему, – вас не известили. Видите ли, я арендовала этот дом у хозяйки. До третьего января, – уточняю сразу все свои права.

– А хозяйку не Олей зовут?

– Ольга Сергеевна.

Он вдруг усмехается. Дерзко и язвительно.

Ногой откатывает от себя чемодан на колесиках, достает из кармана заснеженного полупальто мобильник и выискивает чей-то номер.

Мы оба молча ждем, когда отзвучат нудные гудки, но на звонок никто так и не отвечает. Повторять дозвон он не намерен, поэтому опять переключается на меня.

– Договор аренды, – требует, не постеснявшись сделать призывающий жест пальцами, будто я просто обязана немедленно вложить в его руку документ.

И вот как теперь доказать, что я в самом деле арендовала этот крутой особняк на целых пять дней? Договора-то у меня нет! Неужели развод?

– Минутку. Я позвоню Ольге Сергеевне.

Возвращаюсь в гостиную, по пути оставив игрушку у наполовину наряженной елки, а кружку – на кофейном столике.

«Хозяин» следует за мной. Окидывает развешанные по дому гирлянды и венки раздраженным взглядом и, расстегнув полупальто, усаживается на диван. Ни разуваться, ни раздеваться он не собирается. Стискивает зубы и устало откидывается назад.

Чувствую себя не в своей тарелке. Похоже, хозяева аренду дома не согласовали, а мне теперь что делать? У меня же планы!

Набираю контакт «Ольга Особняк НГ» и слушаю монотонные гудки, после которых автоответчик предлагает мне оставить сообщение.

– Ерунда какая-то… – Настроение медленно сходит на нет.

Беру пульт и выключаю музыку, которая меня уже не спасет. От возникшей тишины аж закладывает уши.

Поднимаю глаза и вижу, что «хозяин» опять на меня пялится. Но теперь с нетерпением, когда же я освобожу помещение, забрав с собой все свое барахло.

– Слушайте, я в самом деле арендовала этот дом. Договор мы не заключали, потому что Ольга Сергеевна сдала его вдвое дешевле, чем сдаются аналогичные варианты…

– Сколько ты отвалила? – спрашивает почти сдержанно.

– Семьдесят пять тысяч.

Дергает уголком губ. Я и сама знаю, что за такой особняк в Новый год это сущие копейки.

– Говори свой номер, я переведу.

Вот так просто, как будто семь рублей.

– Почему вы мне тыкаете?! – наконец беру себя в руки и вспоминаю, что такое гордость и самоуважение. – Где доказательства, что вы хозяин дома? Может, вы бывший муж Ольги Сергеевны, и у вас сейчас бракоразводный процесс, при котором вы не имеете права тут находиться.

Теперь в его лице появляется интерес. Мажет по мне оттаявшими глазищами, и меня одолевает ощущение, словно по обнаженной коже ног он пробирается прямо под шорты, а потом – под майку.

Ежусь и скрещиваю руки на груди, тем самым закрывая от него свое энергетическое пространство. Хватит из меня душу высасывать, чертов вампир!

Он подается чуть вперед, вытаскивает из внутреннего кармана паспорт, из которого под ноги выпадают авиабилеты, и протягивает мне.

Не очень-то хочется совать нос в чужие личные данные, но он же сам предлагает.

Осторожно сделав шаг ближе, беру паспорт и открываю.

Градов Максим Сергеевич. Тридцать шесть лет. Штампов о браке и детях нет, а вот прописка здешняя.

– Выписку из ЕГРН показать? – спрашивает издевательски. – Олька – моя младшая сестра. Присматривает за домом, когда я в разъездах. Теперь вижу, что не только присматривает, но и неплохо наваривается. А я-то думаю, откуда тут иногда появляются странные вещи… – Снова переводит взгляд на елку.

– А где доказательства, что вы оба меня не разводите?

– Этого мало? – Кивает на свои брендовые часы.

– Не аргумент. Мало ли дураков вы вот так облапошили. Да и кредиты в наше время вещь повсеместная.

– С нынешними-то грабительскими процентами, – произносит с иронией. Этот точно в кредитах не нуждается. – Я предлагаю сейчас же вернуть тебе потраченные семьдесят пять штук. Хочешь, накину на такси. Даже на грузовое, чтобы эту мохнатую пальму с собой забрала. Диктуй номер, забирай бабки и, по-хорошему прошу, исчезни. Я не в настроении еще и с дураками сегодня разбираться.

– Это вы меня дурой назвали?

– Ты сама себя к дуракам приписала, – напоминает он.

– Грубиян, – не упускаю возможности отомстить за его фамильярность и называю свой номер телефона.

– Ульяна Вячеславовна Ка?

– Собственной персоной.

Реверанса его лишаю. Даже отворачиваюсь. Обидно, словно это он в мой дом вломился, а не я – в его.

Деньги получаю мгновенно, а осадочек все равно остается, аж в носу начинает печь. Дело-то не в них. Подумаешь, весь год премии откладывала и от отпуска ради компенсации отказалась, чтобы отметить Новый год незабываемо. Проблема в том, что праздничными выходными в этом роскошном особняке я хотела вдохнуть вторую жизнь в свой трещащий по швам брак. Надеялась, что кардинальная смена обстановки поможет нам с Ваней справиться с кризисом. Мы наметим новые цели и совместными усилиями будем к ним стремиться.

Сегодня я планировала нарядить дом, приготовить салаты, замариновать утку и рыбу. А завтра сходила бы в салон, написала бы Ване адрес, где жду его, сопроводив сообщение пикантным фото нового белья, и ждала бы его здесь во всеоружии. Пару дней мы уделили бы друг другу, а второго числа пригласили бы сюда друзей. С Ольгой Сергеевной, которая, к слову, оказалась мошенницей, все это было оговорено. Елку я поставила, кстати, тоже с ее позволения, но с условием убрать все ее следы перед отъездом. Теперь ясно, почему лжехозяйка просила, чтобы от нее ни единой иголочки не осталось. Дом-то, по сути, чужой.

– Давай-ка пакуй чемоданы, Ульяна Вячеславовна, – сухо и строго говорит Градов, поднимаясь с дивана. – Я в душ. Когда спущусь, чтобы духу твоего здесь не было…

Зараза.

Обиднее всего, что этой Ольге Сергеевне я теперь ничего не могу предъявить. Деньги мне вернули, а испорченное настроение и полетевшие к чертям планы никого не волнуют.

– И ты просто уйдешь? – возмущается Аглая, мелькая огуречной маской на экране смартфона.

– А что мне делать? Меня хоть и развели, но вряд ли этот Градов пойдет против сестры и отдаст ее под суд.

– Надо потребовать компенсацию!

– С кого? – вздыхаю, сгребая блестящие шары со столика в коробку. – Мне сейчас надо решить, как эту трехметровую громадину отсюда выволочь и куда вообще ее девать. Ее сюда четверо мужиков затаскивали.

– Продай ее хозяину. Все равно же ему придется где-то брать елку.

– Кажется, ему максимально плевать на Новый год. Наверное, ему тоже кто-то основательно подпортил настроение.

– Естественно! Он приезжает домой, а его встречает растрепанная и слегка пьяная квартирантка, – насмехается Аглая. – Хорошо, что не замоташка. Вот была бы история!

Мимо нее на костылях ковыляет Вадик и машет мне рукой, воруя кружочек огурца с ее лба и отправляя в рот.

Я морщусь. Иногда его одержимость Аглаей вызывает у меня восторг, а иногда – недоумение. Но все же ей с ним повезло, и он бы обязательно мне сейчас помог, если бы накануне не сломал ногу. Собственно, именно по этой причине наши изначальные планы съездить вместе на горнолыжную базу отменились, и мне пришлось экстренно искать другие варианты порадовать мужа.

– Уль, не майся дурью, – советует подруга, накладывая на лоб новый пластик. – Звони Ваньку, признавайся, как ты лоханулась, и пусть он помогает. В конце концов, мужик он или тряпка?

– Ты же знаешь, в последнее время мы и так ссоримся по каждому пустяку. Если он узнает, как меня развели, считай, Новый год окончательно испорчен. Попробую забронировать столик в ресторане и снять номер в крутом отеле. Хоть и маловероятно, что это осуществимо вечером тридцатого.

Нас прерывает зазвеневшая на весь дом сигнализация. От оглушающего писка закрываю уши ладонями.

Забеспокоившись, Аглая что-то спрашивает, но я ее уже не слышу. Пытаюсь понять, что происходит.