Меня здесь давно ждут и встречают ярко, это не было оговорено, вот почему я с некоторой неловкостью все воспринимаю. Специально прихожу в самый разгар выставки, чтобы…выхватить уже полученную реакцию от моего творчества и угадать будущий вектор.

При этом я никогда не опаздываю больше, чем на полчаса. Обычно к этому времени подтягиваются все опоздавшие, да и такие «опаздушки», как говорит моя помощница, — это неплохой маркетинговый ход.

Те, кто меня недостаточно знают, тут же обратят внимание на автора полотен, даже если будут излишне увлечены общением или закусками.

Зал взрывается аплодисментами, а я неловко улыбаюсь, встречая восхищение присутствующих.

Вероятно, «мрачный» подтекст моих работ все-таки не смутил никого. Ощутимо чувствуется, как по лопаткам отголосками пламени разносится чье-то пристальное внимание. Оно совсем как открытый огонь спаливает кожу до несовместимых с жизнью ожогов.

Веду плечами из стороны в сторону и расправляю их, тут же взглядом натыкаясь на Горского, а он, заметив меня, подхватывает со столика букет нежно-розовых пионов и спешит ко мне, не прекращая улыбаться.

—А кто это тут затмил всех? — звучит восторженное, букет мягко ложится мне в руки. Глеб восхищенно осматривает меня с ног до головы и подмигивает увиденному.

Жар на коже становится еще более ощутимее.

—Ты пришел…

Надо признаться, что я сказала о грядущем мероприятии «как бы между прочим», и это было словно невзначай, но официального приглашения не было. Скорее «у меня на носу выставка, и я совершенно в запаре».

—Да, несмотря на то, что ты меня не пригласила, ауч, — прижимает руку к груди к тому месту, где находится сердце. —Это ранило меня прямо в сердце!

—Извини, я просто как-то даже…— хмурюсь, сжимая в руках прекрасный букет. И где он только умудрился его достать в это время? Совершенно ведь не сезон.

—Та ладно тебе, я же пошутил, — делает шаг ко мне и улыбается, и именно в этот момент я чувствую, как меня перехватывают за локоть.

Волоски тут же встают дыбом, потому что я очень хорошо понимаю, кто сейчас стоит по правую сторону от меня и не сводит своего острого взгляда с правой стороны моего лица.

Ныряет под кожу, не оставляя ничего другого, кроме как…испытать все тот же знакомый трепет, прочувствовав который, я начну себя ненавидеть. За слабость и неумение дать отпор.

—Аня, мы заждались, — звучит строго, пуская в вену дозу адреналина. Предвкушение чего-то глобального наконец-то достигает меня в этой точке. Здесь и сейчас.

Заждался он, да? Ну что ж. Сцепив зубы, пытаюсь придать лицу нейтральный вид, просто чтобы не устраивать никому ненужных сцен на публике. Кажется, нас и так достаточно уже осветили в прессе, обмыли кости в обществе.

Неужели, не мог сегодня оставить мне денек для спокойной жизни без выяснения отношений?

Ты же никогда не приходил на выставки, Кир! Ты же был так занят! Ком в горле кучкуется сильнее, и ощутив болезненный спазм, я делаю резкое движение рукой, пытаясь коснуться шеи, но в последний момент съезжаю на волосы.

Это не остается без внимание цепкого взгляда.

—Я тебя не приглашала, Кирилл, — повернув голову в его сторону, цежу по слогам. А хочется плюнуть и размазать!

—Так я твой муж, у меня приглашение по умолчанию, дорогая, — ехидненько звучит от Архангельского, когда я резко вырываю из стального захвата локоть. Он делает шаг ко мне, нарушая личное пространство, отчего меня начинает трясти.

—Пока муж. Это временно…

—Кир, — предупреждающе произносит Горский, а мой муж, полный пренебрежения и злости, метает в мужчину адским пламенем гнева.

—Примерно навсегда, — игнорируя моего собеседника, продолжает он, теперь вглядываясь только в меня. Тем самым взглядом, от которых коленки подкашиваются.