—Зачем снимать квартиру, если у меня свободный дом, а у тебя есть своя личная квартира в центре?

Уф. Не моя личная, а подаренная родителями! И плюс ко всему она сдается. Людей выгнать на улицу ни с того, ни с сего? С отцом точно нет, у меня случилось помутнение, на постоянной основе я все это не выгружу.

—Ладно, злишься на меня из-за Кирилла, понимаю. Но свой личный комфорт должен быть важнее любых обид, дочь, — я по голосу могу различить саркастичные интонации, а ещё и кривоватую улыбку.

Бред. Моя мастерская-студия оснащена всем самым необходимым для жизни, тут даже есть кухня. Пусть небольшая, но есть. Самое главное, что я не нервничаю по поводу и без, а нахожусь в тишине и спокойствии, чтобы подготовиться к своей маленькой выставке.

Только что-то мне подсказывает, что маленькая выставка перестанет быть таковой. Некоторые из вредности захотят посмотреть на ту самую королеву бала. Брошенку и скандальную особу из новостей. Практически бывшую жену знаменитого адвоката, который не проигрывает.

—Мне работать надо, пап.

—Да, я помню, прекрасная выставка скоро. Обязательно приду…

Подлизывается. Он, конечно, на моих выставках бывал почаще мужа, но все равно азарта в глазах я не видела. Мой отец далёк от искусства почти также, как я далека от сферы юриспруденции. Вру, он ещё дальше, потому что я так-то пять лет потратила на универ и кое-что помню. И я все же дочь судьи…

— Буду ждать, — коротко отвечаю, когда слышу звонок. Затем и стук, тут же подскакиваю и, все ещё находясь на связи с отцом, поглядываю в глазок. Да быть этого не может! С чего вдруг?

—Пап…

— Что такое? — оживает мгновенно.

А я стараюсь представить, что мне все это кажется, но нет. Снова настойчиво стучат в дверь, по спине ужас скатывается. Оглядываюсь как будто за мной уже следят и тихо шепчу отцу.

—Ко мне полиция ломится.

—Сейчас буду.

Непослушные пальцы перехватывают щеколду. Дверь тут же распахивается, и я вижу двух рослых парней. Они светят "ксивами" и показывают какую-то бумагу.

—Архангельская Анна Владимировна. У нас ордер на обыск. Прошу положить все, — указывает на смартфон в моих руках, — на стол. Понятые, заходим.

Отец на связи. Я в ужасе смотрю, как в святая святых вваливаются люди.

—Стоп! Покажите документы и ордер! Я имею право ознакомиться!

Врубаю дерзость, но не безосновательно. Мне все предоставляют и подкопаться не к чему. У них есть все для того, чтобы обыскать мастерскую.

Моих знаний может не хватать, чтобы правильно трактовать ситуацию, но люди, которые только что ворвались в мою мастерскую, это не те, кто указаны в официальных документах.

—Фамилии не соответствуют! Где люди, которые должны производить обыск? — голос дрожит, но все действия уже совершаются, на меня мало кто внимания обращает.

Я запоздало вспоминаю, что нужно бы все снимать, но мой порыв встречается вопросительным взглядом главаря этой шайки.

—Мы оперативные сотрудники и имеем право проводить обыск вместо следователя.

Руки немеют от его ответа, но как только я думаю парировать…происходит неожиданное.

—Но по поручению и на основании судебного решения или постановления следователя без получения судебного решения, но в исключительных случаях. Предъявите документы, подтверждающие законность ваших действий, — голос мужа со спины заставляет меня вздрогнуть, но сейчас я как никогда рада его появлению, отчего храбрюсь, расправляя плечи.

Поворачиваюсь и непонимающе всматриваюсь в него. Кирилл сейчас в своей стихии, и если не принимать во внимание разбитую бровь и губу, он готов резать всех на лоскуты.

Первым делом подходит ко мне, приподнимает мое лицо за подбородок и слегка кривит губы, вселяя лишь взглядом непоколебимое спокойствие. А у меня мурашки по коже от происходящего.