Демид опускает взгляд.

— Ты не сказал, что они врут. Не сказал, что это ложь! С самой первой минуты, как ты вошел в квартиру, ты не опроверг всю ту грязь, что сейчас льется в сети. О чем нам говорить?

— Все не так, как кажется, Саша.

Слышу стальные, пугающие нотки в его голосе. Вздрагиваю и отползаю немного назад.

— Ася — моя школьная подруга. Егор — ее сын. Они вернулись в Москву год назад. Она мне позвонила, сказала, что нужно встретиться. Якобы есть важный разговор. Мы пересеклись в ресторане на причале. Она приехала туда с сыном. Сказала, что это мой ребенок. Сама предложила ДНК. Фотки показывала, что-то говорила бесконечно. Я смутно помню. Эмоции рубили.

Дёма прикрывает глаза, обхватывает мои ладони. Выдыхает.

Заколачивает последний гвоздь в крышку гроба нашего брака.

Его сын. Его!

— Год, — кусаю губы. — Ты обманываешь меня целый год. Почему? Разве я не заслужила правды, Демид? Разве за все время, что мы вместе, я не заслужила честности?

Дёма резко поднимается на ноги, отстраняется. Подошвы его кед скрипят по глянцевому полу. Он идет на кухню. Гремит посудой, а потом возвращается. Опускается на пол у противоположной стены.

— Как о таком говорят? Как, Саш? К тому же я с ней не спал. Понимаешь? Не помню, — трет лицо. — Она говорит, что мы с ней пересеклись в Питере, посидели в баре, и да, такое было. Я тебе рассказывал. Говорит, что поехали в отель вместе. Но проснулся я один. С жутким похмельем. Я не помню ту ночь. Урывки. Все как в тумане. Есть вероятность, что мне что-то подсыпали...

Меня на смех пробирает.

Боже, как это банально. Отель, старая подруга, алкоголь и амнезия.

— «Оригинально», — продолжаю хохотать и плакать.

У меня истерика. Трясет всю. Видеть его не могу.

Демид ловит мой взгляд, и меня дрожь берет, потому что у него глаза слезятся. Я лишь однажды его слезы видела, на могиле отца. Он туда всегда один ездит, но в десятую годовщину смерти я с ним была. У него тогда такой же взгляд был. Потерянный. Когда назад уже ничего не вернуть. Когда какая-то часть жизни ушла от тебя навсегда.

— Саш, я хотел сказать. Подбирал слова, но…

— Твоя мать знает? – перебиваю, а Демид кивает. — Значит, вы оба держите меня за дуру, да? Я так тебя люблю, Ермаков. Так люблю, но все это выше моих сил. Я не смогу с этим жить. Я не представляю, как с этим жить. Мне страшно на улицу выходить. Ты видел, что в интернете творится? Видел?

— Видел, — Дёма запрокидывает голову, упирается затылком в стену позади себя. — Я постараюсь сделать все, чтобы сбавить градус. Уже связался с юристом. Журналистка, которая выкинула свое расследование в сеть…

— Она открыла мне глаза. Я благодарна этой женщине. От всего сердца. Она показала мне, что я живу с человеком, который меня недостоин.

Медленно поднимаюсь на ноги, цепляясь взглядом за свой собранный чемодан. Понятия не имею, что туда сложила. Не помню. Плевать, куплю потом все необходимое.

— Я хочу подать на развод.

— Саш…

— Я не смогу простить, не смогу понять. Даже если все было, как ты говоришь, это не освобождает тебя от ответственности. Пьяный секс, что стирается из памяти, не является уважительной причиной для измены, Дём. Для зачатия ребенка. Не является, Ермаков! Тебе не пять, ты должен был это понимать.

— Да я понятия не имел, что мы с ней переспали, пока она не появилась.

— Возможно, но что бы сделал ты, будь я сейчас на твоем месте?

Демид сжимает руки в кулаки, стискивает зубы.

— Не говори так.

— То-то же. Я хочу развод. Хочу часть имущества. Твоя мать всегда говорила, что я с тобой из-за денег? Сглазила.

Вытаскиваю из шкафа ветровку, вжикаю молнией.