-  Ну-у, - рассмеялась с облегчением мама, - я же занимаюсь коррекцией с русскоговорящими детьми, через русскую речь.  Платят очень хорошо.  Просто сидеть дома - скучно, да и должна же я хотя бы попытаться компенсировать мужу двадцать семь тысяч долларов штрафа?

-  Ужас, мам, - хохотала я, пряча лицо в ладонях: - Это просто немыслимо!   Из каких соображений и кому пришла в голову именно такая сумма? Почему сразу не миллион?  А можно, я обниму его завтра и расцелую за тебя? Это можно?

-  А он в ответ начнет растроганно раскармливать тебя, как меня в свое время, - поддержала она меня .

-  Ты доходяга была, тут я его понимаю, - хихикала я, - женщина должна быть мягкой, да?

-  Вот и посмотрим – какой ты отсюда уедешь, доходяга?  Особенно после сладостей Аннуры. Это через два дня… свежеприготовленные они особо вкусные.  Готовься, там тако-ое: холодные щербеты – мятный, лимонный, нуга… особенно темная - с лавандовым медом…

-  Стоп, - поднимала я руки в арабском жесте отрицания, - дальше не нужно.  Я уже согласна – женщина должна быть мягкой.

   Первый раз за эти месяцы я смеялась.  И улыбалась просто так – не заставляя себя из вежливости или для Яны.  Мне было хорошо.

   А этой ночью я поняла, что мне нормально без Вадима.  Там – дома, рядом с ним было трудно и плохо... напряжно - точнее не скажешь.  Сейчас я не скучала по нему, говорила по телефону спокойно, не рвалась увидеть или выяснять те самые клятые подробности…  Мне хотелось, чтобы вот так, как у мамы... или никак.  Вряд ли стоило надеяться на чудо, поэтому, скорее всего – никак.  И пускай!  Это лучше, чем жить с постоянным чувством вины и без доверия.

  Слезы противно стекали по вискам за уши.  Я слепо таращилась в темноту спальни - ночи здесь такие… чернильно-темные.  А звезды – огромные и удивительно яркие!  Голубые и желтые! Ночное небо - почти без темных пятен, потому что везде они – частой россыпью или крупными созвездиями.  И пение цикад, и запахи сада, и тихая восточная музыка - фоном…  А в доме прохлада от кандея – спи, не хочу.  А мне не спалось, а плакалось о том, чего у нас с Вадимом уже никогда не будет хоть ты тресни – просрали оба.  Вот так сказать - очень некрасиво, но очень точно.  Ушло доверие, ушла чистота из отношений, та самая – святая.  Изгваздано, испачкано, испорчено!  Безвозвратно...