– Дерьмо.

Мир вокруг взрывается, превращаясь в хаос, верх меняется с низом, звезды и мрак вертятся колесом, красные, оранжевые и зеленые вспышки сливаются в тошнотворную спираль, у меня внутри все обрывается и падает, и еще раз, и еще, смутно вспоминается перезапуск, когда что-то влезло в мое сознание, и я продолжаю вращаться, потеряв ориентацию и неуклонно продвигаясь вперед. Двигатели, двигатели – но невозможно сосредоточиться, когда мозг задыхается под собственным весом. Обмороки и осознание накатывают волнами, путаются, в какой-то момент прояснения я вспоминаю урок Дравика:

«Опрокинуться опаснее всего, потому что немногие наездники в этом случае способны контролировать происходящее. Наездник – всего лишь человек, а космос не проявляет к нам доброты».

Зачем же он отправил меня сюда со сломанной рукой, если понимал, как это опасно? Хочет моей смерти? Возможно. Может быть, ненавидит меня. И я тоже ненавижу его. Несмотря на свое терпеливое отношение, он причиняет мне боль.

– Син…

В ушах слабо отдается вызов по связи.

«синали»

Во второй раз мое имя слышно отчетливо – голос мягкий и негромкий, но звучит ясно, словно в полной тишине. Я теряю сознание. Прихожу в себя. Снова теряю. Повсюду космос, и тянется он бесконечно, я затерялась в нем, паника льдом сковывает мое сердце. Не могу даже мыслить связно, а тем более так, как требуется для верховой езды.

А потом… свет.

Яркий свет оттенка бронзы бьет мне в глаза… Плазменные следы. Чьи? Чувствую, как чья-то рука пытается схватить меня, промахивается, хватается снова, потом мой мозг прижимает к черепу – разгон замедляется и прекращается. В поле моего зрения всплывает эмблема благородного Дома – бронзовый олень, отпечатанный на темно-аквамариновом шеллаке. В динамиках слышится слегка запыхавшийся голос:

– Эй, с тобой там все хорошо?

Я моргаю, пока звезды не перестают расплываться. Ощущения Разрушителя Небес нормальные, головой кверху, на грудь давит, словно кто-то прижимает меня к себе. Меня крепко держит боевой жеребец – в гладкой зеленовато-синей броне и шлеме изящной формы, которому придают внушительный вид сверкающие медью украшения в виде оленьих рогов. Из-за тошноты я не в состоянии говорить, и голограмма наездника в зеленовато-синем костюме и шлеме подключается ко мне по внутренней связи.

– Впечатляющее вращение, – усмехается неизвестный – судя по голосу, мужчина, старше Дравика и дружелюбнее его. – Ну что, доставим тебя обратно на арену?

– Кто… – я сглатываю. – Кто вы?

– Сэврит, – прорезается в динамиках голос Дравика, – будь любезен, отпусти мою подопечную.

– С радостью, дружище. – Сэврит снова усмехается. – Как только ты объяснишь, почему выпустил на тренировочную арену неопытного наездника.

Молчание. Откуда Дравик знает этого человека? И почему он оказался так близко к тренировочной арене на боевом жеребце? На стартовой площадке я не заметила открытых ангаров – значит, он добрался сюда верхом через открытый космос? Наездникам, кажется, полагается садиться в седло только на время тренировок или поединков.

– Доставь ее на стартовую площадку, Сэврит, – просит Дравик и отключается.

Сэврит поворачивает шлем своего жеребца и смотрит на меня.

– Прошу прощения за него, девочка. Он не изменился, все такой же своенравный и замкнутый. Вот о чем он хочет говорить, так это о своих мечтах и планах.

Эти двое явно хорошо знакомы. Я по-прежнему ощущаю тяжесть в желудке и боюсь открывать рот, чтобы меня не вырвало. От дурноты я не в состоянии вырваться из его объятий. Сэврит запускает реактивные двигатели, и мы направляемся обратно к арене – к кольцу красных огней.