Взглянув на Дравика, я улыбаюсь:

– В таком случае, пожалуй, мы будем злодеями вместе.

Purgō ~āre ~āuī ~ātum, перех.

1. очищать

2. оправдывать

Месяц спустя

Я сжимаю в кулаке изящную бриллиантовую подвеску и изучаю свою кожу. Окрепшие сухожилия, вены и шрамы. Ногти на пальцах рук стали гладкими, без бороздок – благодаря питательным веществам и отдыху. Правой руке свободнее без гипса, но на ней еще сохранились ярко-красные отметки от наномашин, мелкие, как рисовые зернышки. Бицепсы кажутся налившимися силой, мышцы перекатываются под кожей, когда я протягиваю руку с подвеской и вдавливаю ее в мраморную стену. Не числа отмечают это время. А цели.

Белая пыль вьется у подола моего голубого шелкового платья, робопес щелкает зубами, ловя пылинки. Я опускаю руку и глажу его по голове:

– Не трать силы зря, малыш.

Робопес весело лает и виляет хвостом.

Закончив, я отступаю и смотрю на семь кружков, вырезанных на мраморной стене моей спальни – по одному за каждый поединок, который я обязана выиграть на Кубке Сверхновой. По одному на каждого члена неизвестной мне семьи, который должен умереть.

Бог сотворил вселенную за семь дней, а я уничтожу семерых людей.

Шмыганье носом, доносящееся из коридора, выдает приближение Киллиама задолго до того, как он стучит в мою дверь.

– Барышня?.. Хозяин желает знать, готовы ли вы.

Я застегиваю последний крючок на лифе и поднимаю голову:

– Давно готова, Киллиам.

Кубок Сверхновой проводится раз в десятилетие, и это поистине событие.

За неделю до начала состязаний нова-король Рессинимус устраивает пышный банкет в честь прошедших квалификацию Домов и их наездников, и присутствовать на нем обязаны все участники без исключения. Я смотрю в окно ховеркара на магистрали, рассекающие воздух оранжевыми нитями, на мелькающие под нами особняки благородных, воздвигнутые из стекла и мрамора. Королевский дворец занимает верхушку оси Станции, где обосновалась знать: это здание из белого дерева, расположенное на зеленом диске, с края которого стекают водопады, окутывая верхушку оси влажной дымкой. Десятки ярких ховеркаров, принадлежащих благородным, ожидая разрешения на посадку, вьются по спирали вокруг дворца, напоминая миниатюрную солнечную систему.

– Кто-нибудь из этих семерых Отклэров знает меня в лицо? – спрашиваю я Дравика. Одетый в шикарный серебристый жакет, он сидит напротив меня.

– Я в этом очень сомневаюсь. Если, конечно, ты не показала свое лицо Раксу и он не разболтал, как ты выглядишь.

– Можно подумать, я показала бы ему хоть что-нибудь, кроме двери, – фыркаю я.

Улыбка едва трогает уголки губ Дравика.

– Позиция, достойная похвалы.

Наконец ховеркар совершает посадку, двери открываются, и салон наполняет смех. Я выхожу, и мое серебристо-голубое платье сразу привлекает к себе пристальные взгляды. Среди собравшихся поднимается шепот, едва ли не заглушая рев двигателей на посадочной площадке. На меня вдруг накатывает сожаление, что рядом нет робопса, – мне недостает его сапфировых глаз, жестяного лая, который он издает, защищая меня от опасных пылинок и теней. Я крепко сжимаю в кулаке подвеску Матери.

Дравик оборачивается и предлагает мне руку, обтянутую голубым шелком. Серебряные кисти его эполетов мерцают на солнце, он улыбается.

– Понимаю, тебе трудно терпеть прикосновения, но, может, всего один раз? В знак солидарности.

Я вижу, как вокруг нас расхаживают благородные, выбираясь из своих ховеркаров. Богатые. Влиятельные. Опасные. При виде бледной голубизны и серебра наших нарядов они щурят глаза, словно заметили что-то грязное, мерзкое. Дом Литруа отличается от остальных, и знати, похоже, это известно. Нас мало, а их много.