Максим еще пытался удержать меня на коленях, приласкать, мурчал, как кот, убеждая, что весь мир подождет, ведь мы — это самое главное.

Но я отлично слышала мелодию, которая стояла только на родителей, и прекрасно понимала: еще секунда без ответа, и меня тут же отправят в розыск.

Мама и папа не знали всех подробностей моих бед, я старательно скрывала все, что могла. По официальной версии для родственников я пошла по незнакомому пустырю, оступилась у какой-то канавы и скатилась в нее. По дороге успела собрать все выступы и кочки.

Даже такого варианта было достаточно, чтобы отправить родных в нокаут. Они с ума сходили от расстройства и беспокойства за мое здоровье и жизнь. Рвались выехать в ту же секунду, и только мои заверения, что чувствую себя преотлично, их остановили.

Однако с того момента мама стала чересчур тревожной, ей постоянно чудились опасности, подстерегающие на каждом углу. Не раз она упрашивала меня вернуться в родной город, мол, дома и стены помогают. А дай волю — закрыла бы и на улицу не выпускала.

Теперь приходилось следить за телефоном, отвечать ей на звонки сразу же, обязательно бодрым голосом и с нотками веселья. Чтобы, не дай Бог, ей не показалось, что опять случилось что-то странное.

Да, я взрослая девочка, и никто не имеет права управлять  мной и моей жизнью. Но зачем делать больно самым-самым близким и родным? Я такого не понимала никогда и не умела.

- Привет, малыш. - Я сползла с колен Макса и ушла от него в комнату. Не готова была делиться с ним сокровенным и важным, не настолько еще доверяла.

- Мамуль, у меня все хорошо. - Если улыбаться, даже через силу, голос будет звучать весело и радостно. Я проверяла. Теперь приходилось этим заниматься минимум раз в день.

- У меня предчувствие какое-то… Странное…

- Ничего плохого не происходит. Правда! Не накручивай себя!

- Что делаешь?

- Пиццу ем… Захотелось вот какого-то фастфуда гадкого…

- Марина! Ну, как так можно? Ты ведь сама прекрасно умеешь печь! Сделала бы свою фирменную, друзей бы заодно угостила!

Потом я долго слушала лекцию о вреде общепита и еды навынос в целом. Болтала ногой, крутила пряди волос на пальцах, и думала, что лучше так, чем если бы мама знала:  никаких друзей у меня нет,  пицца заказана для какого-то очень странного парня, в которого я умудрилась влюбиться, и  забытые поварские способности — самая малая из моих бед.

Я ведь раньше ничего от нее не утаивала. Мама знала все, про каждого мальчика, с которым я ходила на свидания, про каждую размолвку со школьной подругой, про все мои страхи, невзгоды и сомнения. Никто, кроме нее, не умел так поддержать и дать добрый, важный для меня совет.

А теперь… Целый кусок моей жизни приходилось от нее прятать, и чем дальше, тем больше рос ком из недомолвок и секретов. Мне дико, до боли не хватало возможности поделиться с кем-то. Хотелось, чтобы кто-то пожалел и погладил по голове, обнял теплыми руками, уверил, что все наладится…

Похоже, что эту роль утешителя придется отдать Максиму — больше-то некому.

- Извини, что пришлось ждать так долго… - Когда вернулась к Северу, обнаружила, что он подъел большую часть из того, что было выставлено на стол, успел подогреть чайник второй раз и налить мне новую кружку. Мелкая, но такая неожиданная и приятная забота…

За мной уже сто лет никто так не ухаживал.

- С кем ты там трещала? Я думал,  усну, пока дожидался. Надеюсь, тебя не поклонники атакуют по ночам?

- А что? Это сейчас попытка проявить ревность?

Макс пожал плечами, вроде как легко и непринужденно, а глаза оставались цепкими.

- Да черт знает, Марин. Я теперь во всем ищу странности и подозрительные моменты. Может, эти твои воздыхатели и надавали мне по голове и ребрам?