–А что с ней не так?

–Так страшная, не приведи Господи! Голова огромная, через неё и мамаша умерла, глаза навыкате, нос крючком – кошмар ночной, – Любава помахала рукой у себя перед носом, – ребятишки дразнили её, хоть кузнец и угрожал всячески. Но умная, читать, писать умеет. Как мельничихова дочка невеститься начала, стала защищать её от хулиганов наших, а юродивая-то и рада, ходит за ней хвостом. А та в последнее время и платья, и туфли свои ей стала дарить, наряжать.

–Ох, легка на помине, – Любава махнула рукой, – вон с бабушкой Варварой стоит, разговаривает, видно, опять прыщами обсыпало.

Щука резво развернулась в ту сторону, куда показывала Любава, я слегка повернула голову и стала следить краем глаза.

У калитки стояла старуха и разговаривала с богато одетой девушкой, платье ручной вышивки переливалось на солнце, красные сафьяновые сапожки, голова обмотана бирюзовым платком, но даже под ним было видно, что она непропорционально большая и какой-то странной формы. Девушка стояла, наклонив голову вниз, и что-то бубнила себе по нос.

–Иди, иди, – ишь, чего удумала, не надо тебе этого, – старуха махнула рукой, девушка ещё ниже склонила голову и заспешила прочь.

–Ба, чего юродивая приходила-то? – заорала Любава так, что я подпрыгнула в своей кадушке.

– Так я тебе и сказала, – вредным голосом ответила старуха и зашаркала в дом.

– Я тоже пойду, что-то устала, спать хочу, а то засну здесь и утону, проблем потом не оберётесь, – сказала я Любаве.

– Давай я тебя полотенчиком высушу.

– Сама пока дойду, высохну.

Я потихоньку выбралась из кадушки и медленно побрела к дому.

– Эй, Варвара, – раздался низкий мужской голос.

Любава испуганно ахнула, я повернулась и увидела у калитки высокого белокурого мужчину, судя по описанию Любавы, это был тот самый первый парень на деревне.

–Она дома, – крикнула я ему, – сейчас позову.

Я поднялась на крыльцо, открыла дверь и крикнула, – Варвара, к тебе пришли!

Краем глаза заметила застывшую Любаву у кадушки, первого парня на деревне с абсолютно круглыми глазами и отвалившейся челюстью и смеющуюся морду моей Щуки.

***

Я зашла в комнату и повалилась на постель, спать хотелось смертельно, я накрылась одеялом и закрыла глаза.

– Что же ты делаешь-то, а, разве можно так с мужиками? – Щука укоризненно пыхтела, пытаясь приподнять мордой край занавески.

– Что ему сделается?

– Ага, а вдруг у него удар сделается от сильных впечатлений прямо перед свадьбой? Или того хуже от свадьбы откажется!

–Не преувеличивай.

–Знаешь, зачем к Варваре то нашей пришёл?

–Зачем?

–Погадать, на будущее, между прочим!

–Видно, перед свадьбой переживает.

–Да, видно, сомнения мужика гложут, сидит, шушукается с Варварой в саду, я прогулялась пару раз туда- сюда, слышу, говорит: «Красавица, конечно, хозяйка, но что-то странное с ней твориться…». Дальше уже не слышно было, старуха наша карты на столике разложила, шептала ему что-то.

– Очень интересно, но я спать хочу!

– Спи, спи! Всё самое интересное проспишь! – обиженно фыркнула Щука.

– Щука, ты сильно не светись, лошадь ты больно приметная, а мы прячемся.

– Конечно, приметная, – голос Щуки заметно смягчился, – ладно, отдыхай, пойду в свой сарайчик, а то жара стоит, ужас!

***

– Ратмира, вставай, вставай, бабушка ужин приготовила, без тебя есть не хочет, время уже позднее, вставай, а то ночью спать не будешь, – тихонько тормошила меня за плечо Любава, и так, считай, цельный день проспала.

–Встаю.

–Я тебе тут сарафанчик свой новый принесла и платок, ну и бельё кой – какое, одевайся.

– Спасибо!

– Представляешь, слухи по деревне какие ходят, Юрий-то, который сегодня приходил, ну, жених, подарок Акулине, невесте, какой-то сделает, дорогой, говорят, и красивый, жуть.