–Боль такую перетерпеть только особенный человек может, а особенные сама знаешь, кому служат, и вот на палец её указательный посмотри…

– Колечко с камушком синим, красииивое.

–Красииивое, – передразнила старуха, – сапфир это царский, символ командира царской стражи, ты вот что, сними его, в тряпицу заверни, да за печку спрячь, а то ко мне многие ходют, мало-ли, потом, как в себя придёт, отдадим.

–Да, бабушка, – сказала девчонка заискивающим голосом, – и от поноса ты лечишь и любимого дружка приворожить можешь, вот люди к тебе и тянутся, кажный день идут.

Я почувствовала легкое прикосновение к своей руке и, подумав, позволила снять с себя кольцо, доводы старухи показались мне разумными. Раздались легкие шаги, что-то зашуршало в дальнем углу, видно, девчонка спрятала моё кольцо.

–Всё, надежно спрятала, ба, – с гордостью прошептала девчонка, – ни одна душа сроду не найдёт!

–Молодец! – ну надо же, похвалила, ухмыльнулась я про себя,– если помрёт, распилим камушек на мелкие кусочки, никто и не определит, что королевский, продадим по-тихому да и заживём.

–Ушлая старуха попалась, – почему-то мне вдруг стало весело, и я широко распахнула глаза, решив «прийти в себя».

–Ой, – подпрыгнула на стуле девчонка, – ожила никак!

Старуха приподнялась на своём стуле и, прищурившись, внимательно посмотрела на меня, – молчи, не говори ничего, сил у тебя нет считай. Вижу, спросить что-то хочешь, один вопрос сейчас задай и всё, больше не надо, а то от второго помрёшь ещё ненароком.

–Что с царевичем? – спросила я, не узнав собственного голоса, – жив?

–Тьфу, тьфу, тьфу, – заголосила девчонка, – здоровья на долгие годы нашему ненаглядному! Жив, здоров-здоровёхонек. Счастье в царстве нашем большое, глашатаи сегодня с утра всех-всех объехали, объявили о свадьбе царской. Женится наш сердешный!

–Какой сердешный женится? – спросила я, напрочь забыв про запрет на второй вопрос.

–Не оправилась видно ещё, – прошептала девчонка, повернувшись к бабке.

–Царевич наш, долгих лет ему, женится, – проорала она мне на ухо, видимо, чтобы наверняка дошло.

События прошлой ночи пронеслись у меня перед глазами, вчера вид сердешного к женитьбе совсем не располагал, не могло же мне всё примерещиться, но, видимо, старуха была права по поводу второго вопроса, в голове моей помутилось, и я снова провалилась в черноту.

***

–Вставай, что разлеглась? Тоже мне, страдалица, я, между прочим, весь лес обегала пока тебя нашла, не ела, не пила, а ты знаешь, как я плохо голод переношу.

–Никогда не поверю, что ты сутки не ела, твой рекорд – час, – я оперлась на руку и тихонько села в кровати. Окно, у которого я спала, было приоткрыто, в него заглядывала пегая лошадиная морда. Я протянула руку и погладила шелковистую шерсть на лбу.

–Прилизываться не надо, тебя спасёт только корзина сладких яблок для умирающей с голоду лошади.

–Это ещё что такое, что за скотина тут чужая зашла, пошла отсюда, вон, – послышался сзади недовольный старухин голос.

Моя лошадь оттопырила губу, видимо, собираясь сказать, что она думает по поводу скотины, но я быстро приложила палец к губам и слегка покачала головой.

–Простите, это моя лошадь, она нашла меня, не найдется ли у вас немного яблок для неё?

–Яблоки им ещё подавай! За тобой ухаживала, одной травы лечебной мешок извела, а тут ещё и лошадь корми, и всё за так?

– Справедливо, – сказала я, потянулась к уздечке, переливающейся на солнышке, потянула тайный ремешок, и в руку мне выкатилась средних размеров розовая жемчужина, мой обычный трехдневный заработок. Кошельков я не носила, для мелких расходов вплетала всё в уздечку, никто никогда бы и не подумал, что упряжь моей кобылы украшена не цветным стеклом, а жемчугами и самоцветами.