За четыре дня совместного путешествия дюжий ратник и наследник Пчелиного княжества смогли более-менее узнать друг друга, что не замедлило весьма положительно сказаться на их отношениях: Ратибор про себя с одобрением отметил, что знатный малец отнюдь не так избалован, заносчив и высокомерен, как подавляющее большинство ему подобных высокородных царевичей. А ещё Воисвет напомнил «рыжему медведю»… сына. «Эх, Буреславу сейчас тоже червончик бы стукнул!.. – с щемящей сердце глухой тоской подумал про себя чемпион Кузгара, впрочем, тут же старательно отгоняя прочь нехорошие мысли. – За эту боль я ещё поквитаюсь сполна! Но не здесь и не сейчас… Так что нечего тучи на небесах зазря хмурить. Не время и не место».

Воисвет же, чей юный организм после плена при должной кормёжке восстанавливался не по дням, а по часам, быстро проникся огромным уважением к своему могучему спутнику. Точнее, мальчик откровенно восхищался рыжебородым богатырём, стараясь во всём ему подражать. Потому княжич и огневолосый витязь шустро нашли общий язык. При этом обнаружив, что дорога становится куда как менее скучной, ежели ещё попутно и подтрунивать друг над дружкой, чем они с попеременным успехом и занимались добрую половину пути.

– А что ты сделаешь, Ратибор, когда встретишь своих ворогов? – Воисвет в общих чертах слышал про несчастье, постигшее его нынешнего спасителя и защитника, оттого семейную тему старательно обходил стороной. Но удержаться и не поинтересоваться, что за страшная участь ждёт тех, кто так опечалил и разозлил рыжегривого исполина, белобрысый непоседа ну никак не мог.

– Знамо что. Обрызгаю жёлтеньким и затем убью, – хмуро бросил в ответ Ратибор. – Ну или сначала зажмурю, а потом окроплю. Ещё не определился, в какой последовательности действовать.

– А можно я тоже, Ратиборушка?! Можно, я тоже их обрызгаю жёлтеньким?!

– Можно, баловень ты юный. Но только после меня!

– Что, первый в очереди?

– Именно. Но зато ты опосля и погадить на них можешь, если прижмёт…

– Разрешаешь, да?

– Да. А теперь завянь, болтунишка, – Ратибор, прервав очередной вопрос говорливого княжича, на пару секунд остановился и чутко прислушался. – Шум да гам относительно недалеко впереди. Из ельника еле различимый. И смутно знакомый. Никак, битва лютая идёт? Хм! А вроде и не она… Скорее добрая драка! Речь наша. Женские крики… Подбадривающие, задорные! Гурьба на гурьбу, что ль, сцепились? Любопытно!.. – рыжегривый гигант обернулся к Воисвету: – Сейчас из леса выйдем да позыркаем, что за непотребное озорство там творится. Ежели чего, белобрысик, опасность какая, стрелой скачи в обратку и укройся в чаще. Поди, не заплутаешь. Править конём ты вроде и в самом деле умеешь. Пусть и кое-как. Он тебя, если что, и на тропу из бурелома выведет, доверься ему. Припасы в седельных сумках. Как и злато. Чай, не пропадёшь один.

– Да погодь страхи нагонять! – не выдержал сын Годислава, наклонившись и громко пискнув чуть ли не на ухо Ратибору. – Давай сначала глянем, чего там тебе послышалось!..

– Обязательно глянем, – согласно кивнул огневолосый великан и направился далее по Хвойному тракту, к хорошо виднеющейся окраине дремучей пущи, всё так же ведя за собой Бублика с восседающим на нём юным всадником.

Время перевалило за полдень, когда наши путники вышли из елового пролеска на обширнейшее, начинающее уже добро зеленеть по весне поле, по центру которого высился приземистый, огороженный широким рвом Мёдоград, целиком сложенный из дерева. Вокруг столицы Пчелиного княжества, куда ни глянь, ютились пасеки, большие и малые, а также разные животноводческие хозяйства: разведение и выращивание коров, овец, свиней, коз, а вместе с тем гусей и кур, явно было поставлено на широкую ногу; похоже, со свежим мясом, яйцами, разнообразными сырами, ряженкой и молоком проблем у местного населения не имелось.