– Да выбрось все папки, кому они сейчас нужны!

– Все это я принес в дом – мне и решать.

– Там нет места, а это просто твоя привычка – забить все битком.

– Все мои вещи хранятся здесь в одном крошечном углу, так же будет и там.

– Весь дом забит твоим хламом.

– Это чье? А это? Сушила, вот чьим барахлом забита каждая коробка, каждый шкаф? А это вообще Мамино, на что она даже не смотрит.

– Не приплетай сюда Маму! Она не занимает место, ничем не пользуется.

– Но ее вещи валяются везде. И она туда тоже поедет со всем этим богатством.

– А горшки на голову поставим? Пусть лучше цветы сдохнут, но отдать никак.

Когда вошел Сид, размахивая ракеткой, перепалка была в самом разгаре.

– Что на этот раз? Что случилось? – спросил он Сушилу.

А та, пытаясь сдержать смех, ответила:

– Госпожа говорит, положи кхичди, а господин велит приготовить паратхи.

– Эй, что за вранье! Я сказала, пусть готовит, что готовит, я буду только чай, – разозлилась госпожа, на секунду отложив телефон, и продолжила рассказывать об ужасах происходящего Заморскому сыну.

– Вот черт! – Старший кинулся в другую комнату. – Я же сказал, что разумнее сделать паратхи. Кхичди остынет.

– Столько пыли кругом летает, а паратхи готовятся без крышки. – Госпожа второй раз отодвинула телефон ото рта. – Да и Мама ест что-то легкое.

– Мама встанет от одного только аромата паратхи.

– Да не встанет она.

– Что ты имеешь в виду? – Старший пришел в такую ярость, как будто обнаружил в ее словах скрытый подвох.

– Нет, ты слышал, – продолжала она изливать душу за семь морей, – и вот такие упреки без конца.

– Мам, ну зачем вы портите ему вечеринку? Он там хочет расслабиться, а вы донимаете его здешними проблемами, – перебил ее Сид, пытаясь разрядить атмосферу шуткой. – Только подумайте, он там, может быть, сидит со своей белой девушкой, пьет пиво, а вы заставляете его зубы скрежетать от пыли и кхичди.

– Разве нормальная мать так поступает? Из-за нее у него и не может быть девушки. Она изводит его своими проблемами. Как ни посмотришь, все надиктовывает по телефону свою жалобную книгу.

– Паратхи, – тихо предложила Сушила.

– Ну вот, даже слуги упрямятся и ни во что меня не ставят, – прогремел ее голос здесь и за семь морей одновременно.

– А может, – Сид опять попытался пошутить, – он завел черную девушку. Или китаянку.

– Чушь! Он мне все рассказывает.

– Или парня, – подзадоривал Сид.

Родители застыли в ужасе.

– Статуи почистили? – поспешил сменить тему Старший.

– Осталась только та, что в Маминой комнате.

– Ее комнату будем разбирать в последнюю очередь. Тогда все статуи и будем собирать. Иди, сделай чай!

«Человек почитает идолов, которых сотворил сам. Но не тех, что создал бог». – Эта мысль зародилась в чьем-то сознании и разлетелась с пылью.

– Господин, чай закончился.

– Что ты бормочешь, Кантхе Рам? Занавески сняты? Посчитай кольца от них и упакуй.

– Так принеси чай из магазина. – Старший бросил раздраженный взгляд в сторону жены.

Она отвернулась, продолжая держать телефон.

Сид достал кошелек.

– Вот поэтому и не уважают. Чай даже не можешь оплатить.

– Все бытовые расходы на мне. И после праздника чаевые раздавала тоже я.

– И свой кошелек небось не забываешь наполнять под шумок.

– У меня есть собственный счет, мне незачем воровать у тебя.

– Ты и одной пейсы не снимешь со своего счета. Тратишь только на себя, остальное придерживаешь.

– Все подарки детям покупаю я, эта футболка на Сиде, чехол на сиденье для Мамы…

– Это из Австралии. Зачем городить вранье на вранье?

– Посмотри-ка, как он разговаривает! Я имею в виду эту штуку, которая делает выше сиденье унитаза, я привезла ее из больницы.