Вывод, который напрашивается, господа родители. С ребенком надо заниматься. Неважно чем, понимаете? Хоть астроботаникой, хоть теорией групп, хоть спецкурсом по дрожжевым блинам. С ребенком надо просто заниматься. И вы это тоже можете. И вы можете это лучше, чем какая-нибудь левая тетя, решившая, что она умеет что-нибудь там делать с детьми. Скажем, так: чем очень большой процент таких теть. Вы можете заниматься тем, что интересно лично вам. Потому что на самом деле, никакой разницы, чем именно заниматься, нет!
Это не абсолют, конечно, тут тысяча оговорок. Есть целевая коррекция у специалистов, есть приобретение конкретных знаний и навыков. Но если речь идет об общем развитии…
Сравните деятельность ребенка с его питанием. Всю его деятельность со всем его питанием, едой. Развивание в этом рационе – витамин. Витамин R, витамин Развития.
Представьте себе двоих детей. Одного дополнительно кормят витаминами в таблетках – дело хорошее. А второго просто хорошо, сбалансированно кормят свежим и натуральным. Тем, в чем Витамин R уже содержится сам по себе. Кто будет здоровее?
Специальные развивающие занятия – хорошо. Нет, хорошо, правда. Если «чистый лицензионный витаминный препарат», читай: действительно специалист. Как то же Инструментальное Обогащение Реувена Фоерштайна. А здоровый рацион даст тот же результат.
Поэтому витаминчик в таблетках нужен ослабленному ребеночку, в тех случаях, где что-то пошло не так. Вот тут без профессора Фоерштайна или подобных методик уже трудно, уже не обойтись. А здоровый малыш с тем же успехом будет трескать котлеты и овощные салаты.
Присмотритесь к собственному с ребенком взаимодействию. Вы найдете множество крупинок драгоценного витамина R. Используйте позднейшее образование психики – рефлексию, и попробуйте сознательно добавить его в «еду». Следующая статья – как раз про то, как присматриваться.
Ребенок задает вопросы
Что такое «трудные вопросы», почему дети их задают, и почему родителям стоит к ним прислушиваться
Когда моей старшенькой было 15, я записала в дневничке следующий эпизод:
«…вдруг огорошила:
– Мама, а двоих сразу любить можно?
Вот и думай, мать:
1. Можно ли любить.
2. Чего сказать дщери.
3. И почему она спрашивает.
И желательно соображать побыстрее.»
Это отличный, на самом деле, пример трудного вопроса.
Трудные – это такие корректные (то есть, правильно заданные) вопросы, когда родитель затрудняется как минимум на одном из трех этапов:
1. Информационный: собственно ответ на вопрос.
Например, пока не было интернета, трудным мог считаться вопрос: «что ест бегемот?». Я еще помню, как со старшей мучилась на эту тему. Сейчас это не актуально, гугль ребеночку в помощь. Однако вопросы типа: «Почему мыльные пузыри лопаются не сразу?», или: «Почему крошки в пироге все вместе держатся?» лично меня до сих пор ставят в тупик, – и не знаю, как у гугля спросить-то такое! Приходится к мужу отправлять, он физик, пусть выкручивается.
2. Адаптационный: как ребенку доступно объяснить знание нейтральное, но чересчур сложное, или как ему красиво «соврать не соврамши» в тех случаях, когда знать ему такие вещи «в леденящих душу подробностях» рановато.
Для очистки совести примеры тоже приведу, хотя они на слуху, и все их тысячами знают.
Нейтральное сложное знание – вопрос четырехлетки про дату годности на йогурте: «Как люди знают, когда кефир испортится?» Ну вот реально, это трудно объяснить на таком уровне.
Знание простое, но преждевременное – вопрос шестилетней девочки: «А рожать очень больно?» Простой и честный ответ «очень» может сильно напугать. Приходится снабжать ответ массой смягчающих атрибутов типа «