«Ибо вот, Господь опустошает землю и делает ее бесплодною; изменяет вид ее и рассевает живущих на ней» (Исаия 24:1). Но Илия не верил в Господа гнева. Он верил в заговор. В Кая. В ту девчонку с гор. В их кощунственный ритуал, следы которого его маги-шпионы почуяли за неделю пути. «Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его» (Псалом 2:2). Он был Помазанником! Его власть!

– Усилить патрули! – приказал он дрожащим голосом, обращаясь к предводителю Паладинов. – Сжечь все логова еретиков Кая! И найти их! Найти и принести их головы! Пусть их кровь успокоит землю! «Кровь их на головы их» (Иезекииль 33:4)!

Но земля не успокаивалась. В Вольных Княжествах Севера, где почитали духов камня и леса, старые менгиры запели. Низкий, вибрирующий гул, от которого стыла кровь в жилах. Скот бесился в стойлах, птицы сбивались в кучки, жалобно крича. Старейшины, выйдя из длинных домов, с ужасом смотрели на юг, откуда шел гул, и на восток – к Плачущим Горам. Там, где вершины были скрыты облаками, сверкнул огненный шлейф. Еще один Страж открыл глаза. «Горы таяли от лица Господа» (Псалом 96:5).

– Духи земли гневаются, – прошептал седобородый вождь, сжимая амулет в виде медведя. – Нарушен древний сон. Кто-то… разбудил их. «Не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно» (Песнь Песней 2:7, адаптировано). Но разбудили. И теперь платить всем.

На Багровых Пустошах Юга, землях древних катастроф, пробудилось нечто иное. Песок закипел, как вода, обнажая черные, стекловидные поля – следы давнего небесного огня. Из трещин в земле повалил удушливый, серный дым. «И вышел дым из пропасти, как дым из большой печи» (Откровение 9:2). А в дыму, в самом сердце Пустошей, шевельнулись огромные, покрытые бронзовой чешуей бока. Еще одни глаза, полные не скорби, как у Камнекрыла, а холодной, древней ненависти к жизни, открылись в глубине. Страж Пустыни. «И вот, большой красный дракон» (Откровение 12:3).

В портовых городах, обращенных к Забытым Морям, вода внезапно отступила, обнажив илистое, усыпанное ракушками и скелетами кораблей дно. Люди в ужасе смотрели на эту внезапную сушу, не зная, что это предвестник. «Море увидело и побежало; Иордан обратился назад» (Псалом 113:3). А потом вода вернулась. Стена воды, высокая, темная, ревущая. Она смыла причалы, рыбацкие лодки, дома у самой кромки. Унесла жизни. «Потоп пришел, и воды потопили их» (Лука 17:27, адаптировано). Пережившие катастрофу клялись, что видели в гребне волны огромный, темный плавник. Или хвост. И слышали глухой, вселяющий ужас рев из глубин. «Можешь ли ты удою вытащить Левиафана?» (Иов 40:20).

А на Проповедническом Уступе Кай стоял, раскинув руки, как распятый. Багровые отсветы пульсировали под его кожей, как живое пламя. Его дар Видения, искаженный силой Бездны и кровью Матиаса, был теперь как гигантская сеть, раскинутая над миром. Он чувствовал каждое содрогание земли, каждое извержение, каждый рев пробудившегося Стража. Он видел страх в городах, панику на дорогах, молитвы в храмах и проклятия в лачугах.

– Слышите?! – его голос, усиленный странной силой, гремел над Бездной Гиббет, обращенный к ошеломленным, напуганным последователям. – Слышите плач земли? Плач твари, стенающей от мук! «Знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Римлянам 8:22). Но это не плач отчаяния! Это родовые муки! Мир старого умирает! Рождается мир новый! В Огне! В крови! В очищении!

Он указал рукой на восток, где вулканический столб окрашивал небо в зловещий багрянец. – Видите знамения?! Стражи встают из праха! Левиафан шевелится в глубинах! «И произойдут большие землетрясения по местам, и глады, и моры, и ужасные явления, и великие знамения с неба» (Лука 21:11). Все, как предречено! Все, как я говорил! Жертва Матиаса была ключом! Первой искрой!