– Ха-ха. Не смешно. Ты еще на мальчишники начни кататься. А моим коллегам после очередного твоего выступления придется расследовать мохнатку, если не мокруху.

– Так. Про мокруху понятно, а что такое «мохнатка» и как ее расследовать? Или ты просто решил называть рандомные слова на «М»?

– Мохнатка, чтобы ты знала, – взлом «мохнатого сейфа». Мозги включи, Сонь. Изнасилование это.

– Тьфу ты господи, Коля, что за отвратительные аналогии?

– Это ты до первой практики не дотянула, вот и не знаешь юридический сленг.

– И слава всем богам!

– Ты бы лучше не возмущалась, а задумалась над перспективой.

– А что ты каркаешь?

– Число изнасилований растет с удручающей скоростью. В большинстве случаев социальный портрет преступника – мужчина от тридцати до сорока девяти лет, наш соотечественник. Вероятность быть изнасилованной мигрантом меньше, но тоже есть.

– Отлично, Крылов, неси зачетку. А заодно наймись ко мне в няньки или охранники. Плачу натурой!

– Всё тебе шуточки. – Мой друг покраснел и отвернулся к окну. – Понимаешь, я не всегда буду рядом.

– Я девочка взрослая, Коль.

– В девятнадцать-то! – Друг метнулся к сковороде с подгорающим луком.

– Но тебе тоже девятнадцать. И я на месяц старше тебя. А через два месяца мне и вовсе двадцать стукнет.

– Не провоцируй меня звонить твоей бабушке.

– Да Коля!

– А что не так? Это единственный человек, которого ты боишься.

– Но уже не слушаюсь, как ты мог заметить.

Уж Коля-то заметил, просто ошибся и решил использовать старый рычаг давления. Старый и заржавевший.

– Хорошо. Этот месяц буду жить на старом месте. Потом перееду в съемную поскромнее или обратно в общагу. В крайнем случае у тебя поселюсь. – Тут Коля цокнул языком и помотал головой. – Мне однозначно надо проветрить мозги, но для начала я дождусь твоего супа, а пока ты им занимаешься, схожу в душ. Я так и не освежилась после того, как с меня вчера сошли семь потов.

Друг внимательно на меня посмотрел, вытер руки и пошел в коридор.

– Вот, держи, – сказал Коля и вытащил полотенце из большого пакета, набитого всякими тряпками.

– Что, и дурацких шуточек не будет? Типа «в душ и без меня?».

– Довыпендриваешься. Конфискую полотенце и оставлю без супа.

– Пардон-пардон. – Я беззащитно подняла руки вверх.

– Ты, возможно, заметила: ванная комната у меня единственная с отделкой, но двери здесь пока нет. Сейчас сооружу тебе занавеску, и плескайся тут, сколько твоей душе угодно.

Занавеской стала простынь, которую Коля привязал к торчащей над дверным проемом батарее.

– Вот еще футболка и шорты, чтобы ты смогла переодеться.

– Твои шорты даже с завязочками для меня слишком большие. Не беспокойся: эта футболка мне как платье, пусть и мини. Так что нормально.

Коля закатил глаза и ушел на кухню, а я спряталась за импровизированной дверью в ванную и начала стягивать с себя платье.

– Да хоть бы ты себе что-нибудь сломала и отдохнула месяц-другой.

– Что ты там бубнишь? – Из-за шуршания платья возле ушей я не расслышала слова друга.

– Говорю, что зря ты все-таки пошла в душ без меня.

– Наконец-то у тебя проснулось деградатское[2] чувство юмора, – сказала я и улыбнулась.

Платье и нижнее белье я положила на табуретку, которую принесла из спальни. Удивительно, что Коля не держался от меня на почтительном расстоянии, хотя моя одежда так провоняла потом. Даже носом не повел.

Душевой кабины у Коли нет, зато есть ванна. Стоя в ней, я держу душ одной рукой и моюсь другой.

Да, Коля вам не Паша, у которого в ванной куча бутылечков для ухода за собой. Здесь у нас только гель для душа, он же шампунь, он же мыло для интимной гигиены. Но даже это не портит удовольствие от душа. Господи, как прекрасно смыть с себя всю грязь этих дней!