– Нечего там делать, – сказал. – Да и пересохло оно, – точно тебе говорю.

Меня это сообщение насторожило. Не более недели назад я там был и ничего подозрительного не заметил. Значит, старик или врал напропалую, или знал что-то такое, что скрывал даже от меня.

Я стал настаивать, и дед Пичка махнул рукой:

– Ладно, поехали. Только не понравится тебе там…

И мы отправились. У меня было нехорошее предчувствие. Мне почему-то казалось, что за истекшую неделю туда пригнали бульдозер, он прошелся пару раз острым ножом и слизнул болотце. А старик, наверное, уже знал это и не хотел меня расстраивать. И поэтому отговаривал.

Но болотце к великой моей радости, еще жило. Все так же проходили неподалеку два арыка, которые во время поливов нет-нет да и вливали в него ложку – другую воды; все также по обочинам арыков рос мелкий и редкий камыш. В прошлом году сюда понаехало людей с косами, серпами – год выдался сухой, обкосили кое-как арыки, сгребли траву в копешки, и остались копешки в поле до весны – гнить…

– Ну, что слышал, Макарыч, выкладывай, – потребовал я.

– О чем ты? – удивился старик.

– Да насчет болотца… Засыпать собираются, что ли?

– Не знаю… А что?

– А чего же тогда ерепенился, ехать сюда не хотел?!

– Не хотел, да и все! Что, я права такого не имею? – возмутился дед Пичка.

Я смолчал. Действительно, что это взбрело мне в голову подозревать приятеля неизвестно в чем. Но червь сомнения, который вырастило мое воображение, уже точил душу. Я промерил шагами площадь лужицы, камышинкой измерил глубину – ямка, да и только! Нет, не станут ради нее гнать бульдозер! Еще поживет она на радость пескарям и босоногим удильщикам! Да и мы, охотники, будем наведываться сюда во время осенних перелетов. И успокоился…

Мы расположилась на пригорке, разложив на газетном листе захваченные из дому припасы. Дед Пичка снял рубаху, подставил горячему солнцу молочно-белую спину.

– Сгоришь, Макарыч…

– Ничего…

Я тоже последовал его примеру. Мягкая шелковистая трава приятно холодила. Тело, как разряженный аккумулятор, жадно тянуло из земли необходимую энергию. Мы болтали о всякой всячине, вспоминали прошлогодний сезон, строили прогнозы на новый. Потом мне вздумалось развести костерок, чтоб побаловать дымком обоняние и поджарить на камышинке кусочки колбасы. Старик вначале было согласился, но потом заявил, что колбасу жарить незачем, а лучше съездить домой, привезти пару удочек, поймать десяток пескаришек, и вот тогда уж костер будет в самый раз! Ехать за удочками, конечно, нужно было мне, и я стал отнекиваться. В конце концов, мы договорились, что на этот раз обойдемся колбасой, а на следующий раз обязательно захватим удочки и уж тогда попируем! Я отправился вдоль арыка собирать сухой камыш.

– Ты на другом арыке собирай, там больше, – крикнул вдогонку старик.

– Много ли нам надо… – отмахнулся я.

– Сказал не ходи туда, значит, не ходи! – привстал с земли дед Пичка.

– Чего это ты, Макарыч… – и тут я вспомнил, с какой неохотой он ехал сюда. В чем дело?! Желая поскорее узнать это, я отправился к деду напрямик. Он даже вскочил в крайнем возбуждении и замахал руками:

– Ну, куда ты прешься?! Куда?! Обойти не можешь?!

Я послушно свернул, подошел к привалу и лег на землю. Помолчав, спросил:

– Ну?!

Старик, тоже помолчав, ответил: – Гнездо… Только – тс-с-с!

– Жаворонка, что ли?

– Нет. Чирок…

– Так-а-ак… – Это было первое утиное гнездо, которое за последние десять лет мне удалось встретить в нашей местности. Причем, где – в двадцати метрах от проселочной дороги, неподалеку от водоёмчика, который не то шагами мерить – переплюнуть можно!