– Цикл перерождения, бесконечность, идеал и целостность… Было ли у жертвы что-то, с чем это можно связать?

– Разве что образ алкоголика можно счесть идеальным и целостным… – поморщился Клеман.

Дарио хмурился и пытался собрать все воедино.

– Доктор Уилсон, возможно, я неправ – но разве параноидальный бред или бред величия не помешал бы преступнику планировать преступление настолько тщательно? Отмычки и маскировка и кэб, никаких отпечатков или следов ДНК…

– Бред это еще и делюзии, делюзии не всегда в психозе и острых состояниях, с рассеянностью и короткими эпизодами ажитации и экзальтации. Я исхожу из того, что здоровый ум бы не стал убивать, а уж тем более вот так. Соответственно, есть когнитивные нарушения – в логике, в восприятии действительности.

– Если это потенциально серийный убийца, – произнес Клеман, – у него есть почерк. Что вы можете судить о его почерке сейчас, по этому убийству? Что будет повторяться?

– Если это психопатия, то, как история показывает, – Уилсон указал на стол Писториуса, заваленный стопками пожелтевших листов, – он только во вкус войдет. И в попытке вести диалог будет искать себе подобного. Он не гуманист, даже если убил – да простит меня покойный – свинью, а мизантроп. Я не хочу делать поспешных выводов. Я не менталист, а его душу я не вижу, я вижу его когнитивный след. Он мог все выставить с точностью до наоборот, как с маскарадом… Но, к примеру, руку поставить, как у хирурга, ему нельзя было научиться за две недели.

Писториус кивал, а затем предложил оживленно:

– Прессу можно использовать, чтобы бросить ему вызов или заманить в ловушку!

– Нет, Эд, исключено, – возразил Клеман. – Задача в первую очередь – не победа, поимка и закрытие дела, а предотвращение будущих преступлений. Продолжаем анализ трупа и места преступления, ждем результатов про кэб. Детали не должны покидать пределы участка.

Дарио кивал, Писториус выглядел немного разочарованным.

Клеман задумался над последней фразой психиатра.

– Поставить руку… – он посмотрел на Уилсона. – Какова вероятность, что убийца долго готовился к этому? Маскарад и схемы и жертва, с которой у него нет социальных связей.

– Он играет. В игре важен процесс, но он еще и стратег – а тратить время на пробу пера для него нелогично. Выгоднее вложиться в следующий шаг. Если мы его недокормим, у нас будет время его найти. Если он увидит то, что хотел, он продолжит сразу, – Уилсон на миг задумался. – Он точно должен был оставить что-то, что лично о нем. Почерк. Даже под псевдонимом.

«Надо осторожнее с метафорами, – мысленно опомнился он. – Даже тут слушающие уши – которые точно будут трактовать мои слова по-своему».

– Долетались.

Дом по соседству с прошлым местом преступления, просторная квартира с двумя спальнями, светлая мебель, пастельные тона интерьера, свежая уборка, фарфоровый сервиз в серванте… Помимо запаха свежего дождя, принесенного полицейскими с улицы, несвежего мяса, сероводорода и испражнений, благоухает аптечным духом стариковских лекарств.

На обеденном столе, распластавшись, лежит пожилая женщина, Джоанна Аллитт, между ее ног – голова мертвого сидящего на полу сына, Томаса Аллитта, прислонившегося затылком к столешнице, продолжение инсталляции и еще одна жертва с широко открытыми глазами. Кишка женщины обернута вокруг его шеи, в одной руке он держит и прикладывает к себе куклу-младенца, девочку в платье, со светлыми кудряшками. У куклы дыра в груди. От другой его руки, свисающей вдоль тела, касающейся кистью пола, тянется шнур до прикрепленного к стене воздушного змея – ставшего частью композиции, подходящего под обои с изображением неба и облаков.