Сона мертва.

Сердце Рейны сжимается. Она не знала, что может так болеть.

Протокол требует сверки. Её вызывают в морг наблюдений – стеклянную комнату, где тела не касаются земли, а висят в капсулах, как спящие куклы.

Сона лежит под полупрозрачным куполом. Глаза закрыты. Руки на груди. Как будто кукла. Но кукла с памятью. В ней ещё есть тепло – или так кажется. Рейна не верит, что смерть может быть такой… аккуратной. Лицо – спокойное. Как будто она знала.

Как будто она выбрала это.

Рейна приближается. Смотрит – и что-то внутри сжимается. Не логика. Не программа. Что-то древнее. Человеческое.

Она слышит шёпот.

Не внешний.

Внутренний.

– Спроси у теней.

Губы Соны чуть приоткрыты, как будто она вот-вот что-то скажет.

Как будто ещё не всё сказано.

Рейна стоит. Молчит. Не дышит.

Потом подходит ближе. И – внезапно – прикасается к куполу.

Панель вспыхивает предупреждением. Контакт с телом вне протокола. Отклонение. Купол холодный. Но через стекло – пульсирует её горло. И кажется, что если бы она сказала имя, Сона бы ответила.

Она не отдёргивает руку.

– Ты же знала, – шепчет она. – Ты пришла не просто так.

И впервые с момента казни матери, с момента её «воскрешения» в тени,

Рейна плачет.

Слёзы текут медленно.

Тихо.

Как вода, которую она так давно не чувствовала.

Позже она выходит в коридор. На стены больше не может смотреть. Воздух тяжёлый. Панель фиксирует:

"Эмоциональный уровень: нестабильный.

Рекомендуется сеанс подавления."

Она отключает уведомление.

Система не понимает.

Это не сбой. Это горе.

И горе – это тоже жизнь.

Вечером она достаёт колоду. Карта выпадает сама. Она не выбирает. Просто открывает глаза – и видит:

Повешенный.

Мужчина вверх ногами. Руки – не связаны. Лицо – спокойное. Он не в заточении. Он выбрал смотреть иначе.

Рейна смотрит на карту.

И впервые не спрашивает, что она значит.

Она уже знает.

Повешенный – снова он.

Но теперь – не как предупреждение, а как указатель:

Ты видишь иначе – теперь и действуй иначе.

Он не страдает. Он висит – не как наказание, а как пауза.

Как будто сказал: «я смотрю иначе» – и остался так.

Рейна закрывает глаза. И говорит себе:

Теперь и я вижу иначе.

Жрица · Влюблённые · Повешенный

Тени в комнате больше не пугают. Рейна садится напротив них.

Колода лежит на столе – будто ждала. Она касается её – и мир вокруг становится тише. Даже искусственный шум фильтров, постоянный фон купола, – стихает.

Свет погашен. Только слабое сияние от окон, и в нём карты – как древние зеркала.

Она долго не решается. Пальцы над поверхностью. Вопрос внутри неё пульсирует.

Я сбилась с пути. Но куда теперь идти?

Руки – как будто не её.

Они двигаются по памяти. По древней памяти, спрятанной в пальцах.

Она не знает, что спросить. Но внутри – уже звучит вопрос.

Куда ведёт всё это?

Она тасует медленно. Почти медитативно. И выкладывает три карты, одна за другой.

Жрица.

Женщина с завязанными глазами. Между двух колонн – свет и тень. На коленях – свиток, скрытый частично, как будто знание доступно, но не сразу.

Рейна вглядывается в лицо карты – и видит… себя. Или кого-то, похожего.

Жрица не говорит. Она знает.

И Рейна вдруг чувствует, что не одна.

Что кто-то – или что-то – сидит напротив.

Тишина стала глубже.

Как будто мир слушает.

Рейна вздрагивает. Сердце бьётся гулко. В голове – голос матери:

– Истина не в словах. Она – в молчании.

Влюблённые.

На первый взгляд – двое. Женщина и мужчина. Между ними – огонь. Над ними – фигура с крыльями. Но чем дольше она смотрит, тем яснее: речь не о любви. А о выборе.

Огонь между ними – это страх. Или желание. Или и то, и другое.

Рейна вспоминает Тэо. Его взгляд. Его шрам. Его знание. И своё имя на его губах.