Первым делом я решила проверить Констанцию: настолько ли она хороша, как о ней говорят.

Встала и хлопнула в ладоши. Музыка тут же замолчала и по моему велению объявили торжественный танец, по традиции его должны танцевать только дамы в лёгких сорочках.

Это был даже не столько танец, сколько храмовый ритуал, способствующий процветанию природы и женского лона. Но теперь об этой традиции забыли и видоизменили её настолько, что от первоначального варианта осталась лишь музыка, напоминающая гром с небес и журчание ручья.

Зазвучали первые нестройные звуки струнных, жалобно запела скрипка, и я выбрала тех, кто будет танцевать. Это древнее право королевы: указала пальцем — повинуйся и танцуй так, чтобы затмить другую.

Я выбрала шестерых, среди которых, разумеется, была и Констанция. Мы все встали в круг и начали медленно ходить, время от времени ударяя  в ладоши. Музыка убыстряла ритм, в ней слышалось нетерпеливое ржание коней и желание тех, кто прощается с любимыми, задержать их подольше.

Мы сходились в центре, двое должны были всё время находиться в круге, и меняться с соседками, когда музыка приобретала новое звучание.

Теперь она напоминала о материнском ожидании ребёнка. Так те, кто провожали мужчин на войну или в дальний поход, остаются ждать их возвращения, взращивая в лоне новую надежду своего рода.

Я кивнула танцующей рядом Адамине и вышла вперёд, указав рукой на Констанцию. Мы с ней оказались внутри замкнутого пространства и кружили, как две орлицы, каждая выжидала, кто нападёт первой.

Соперница не хотела этого поединка, наверное, думала, что Анкильд не должен видеть полную мощь её силы.

Одной сильной магички с него было достаточно.

Констанция угадала верно, мой муж желал видеть рядом покорную, пылкую и беспросветно глупую девицу, чтобы блистать на её фоне и посмеиваться с её вечной наивности, рука об руку идущей рядом с вечной молодостью.

— Это всё, что ты можешь? Рассказывать сказки? — прошептала я, когда, подобрав юбки, мы закружились  спина к спине.

Она молчала, но метка на моей руке налилась тяжестью и даже причиняла лёгкую боль. Это значит, рядом находился источник мощной силы.

А когда снова оказались в общем круге, то по моему знаку, одна из фрейлин как бы случайно толкнула светловолосую овечку.

Та удержалась на ногах, но при очередном кружении, когда по моему знаку мы снова оказались в центре сомкнутых рук, больно оцарапала мне ладонь бриллиантовым кольцом с большой жемчужиной в центре.

Я сдержала крик боли, метка наполнилась огнём, и почти не соображая, что желаю, словно на миг мной овладела чужая недобрая воля, схватила её за запястье и принялась кружиться. Темп убыстрялся, я лишь мысленно удивилась, что юбки пышных платьев совсем не мешают, как получила обратку.

Глаза Констанции вспыхнули голубым пламенем. Оно мешало дышать, я не могла отвести взгляда от её глаз, и мы продолжали кружить, не замечая, что музыка стихла, а все вокруг смотрят на нас почти с ужасом, как смотрели бы на Богов, снизошедших на пир простых смертных.

Или на Богинь.

— Ваше величество, я не специально, — улыбнулась она, и в следующий миг выдохнула мне в лицо.

Метка на руке разболелась так, что я вскрикнула, но отступать была не намерена.

— Доброго благословения вам, миледи! — ответила я и разжала пальцы. И в тот же миг Констанция вскрикнула и отступила, чуть не упав на руки танцевавшим вместе с нами в круге.

***

— Вы были весьма впечатляющей, моя дорогая, — Анкильд снова превратился в того галантного ухажёра, кем всегда хотел казаться. И кем никогда не был по-настоящему.

— Ваше величество, я счастлива, что вы посетили меня. Позвольте выполнить все ваши желания.