Раннее Оксана Алексеенко, Анна Новикова
© Оксана Анатольевна Алексеенко, 2016
© Анна Сергеевна Новикова, 2016
© Анна Валерьевна Акулич, иллюстрации, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Поэзия
Море
Зачем себя позволили любить?
Ведь жил без Вас я, позабыв азарт.
А Вы меня втянули в сеть интриг,
Все обратив, что было, в сущий Ад.
И грез моих застойный уголок
Вдруг закипел, подняв бурлящий вал,
Что бриги чувств моих со дна вздымал,
И ветром паруса раздулись вновь.
Хоть не держал корабль наш верный курс,
Пусть тихий флот к брегам пригнал прибой,
Мы об руку прошли сей бренный путь,
Как капитан и верный рулевой.
…Себе я Вас позволил отпустить,
Но почему теперь смущен стою?
Ведь Вы себя позволили любить…
Ах, знать бы только, леди, почему…
Но нет, я не жалею ни о чем,
Ведь все б отдал за то, чтоб Вас лобзать…
Но вверьте сердце Вы свое тому,
Кому его не стыдно отдавать.
К ***
Цепями обвила крапива, движения стесняя,
Вновь рвет, словно клык искривленный, плоть шип, уж иссохший,
И, насквозь пронзая за год огрубевшую кожу,
Гной пьют стебли плюща, в ослабшее сердце вгрызаясь.
Слезой кислота по щекам моим мерно стекала,
Под ногти вонзившись, в крови обагрилися иглы,
Но ради цветов, что ты, триффид, лишь мне подарила,
Готов как безумный лобзать ядовитое жало.
Сливался с тобой и, обвитый рукою-лианой,
Не сдерживал я сладострастия тихого стона.
Из венчика вновь напоенный дурманной слюною,
На грудь твою, словно на ветви, главу опускаю.
Пусть корни любви, разрастаясь, калечат, снедая,
Пусть острые ногти, что шип, разрывают мне спину!..
Как дикие джунгли тебя полюбил я, богиня,
И снова дарю лишь тебе, столь прекрасной, признания.
…Вдруг с темных ресниц ветр срывает прозрачную каплю,
Вот взор суровеет, что море, накрытое мраком,
И бледность, как пена, ланиты, твой стан покрывает,
Дыхание, сбившись, сжигает могильным уж хладом.
И огненный столб от земли до небес над волнами,
Набухшую почву взрывая и в воздух подбросив,
На миг озаривши вокруг все сиянием, простерся
И снова исчез, потрясая скалу громыханием.
…Вновь бьется и мечется вновь меж утесами море,
Соленые брызги суденышку в гневе бросая,
И топит в себе, уж корму пробивая валами,
И палубу гложет, ревниво сокрыв под собою.
Вновь пленный… Но моря седого объятия стальные
И близость, дыхания хлад непокорной стихии
Мой нрав неспокойный, бунтарский навек укротили,
Став робким, лишь здесь нахожусь в состоянии «штиля».
За каплею капля, на сердце мое упадая,
Любовь камень точит, пронзая жестокою болью.
Зачем же свела, нереида, Судьба нас с тобою?
Затем ли, чтоб яд этих дьявольских чувств принимал я?
Когда же святой избавитель с Небес мне явится,
Когда же покой мне подарит оскал иль улыбки?..
Но Время все вертит, стеная, проклятые стрелки,
И райски кукует, являясь из тени вдруг, птица.
…Вот Смерть уж невинных из рук и цепей вынимала,
Как, гвоздь забивая в сырую от слез крышку гроба,
Ревниво склонилась принцесса, прощаясь со мною,
И скорую встречу, но в жизни другой обещала.
Могила
Ласковый демон к устам охладевшим приник,
Душу у тела принял и извергнул на землю.
Призраком хладным я, мертвый, восстал и затих,
Нежно тревогу в груди обнаженной лелея.
Персты архангела, члены с моими срослись,
Свету навстречу мои же разверзнул Он вежды,
В алых устах, вновь подвижных, ворочал язык…
Вмиг на спасение, смирившись, отверг я надежду.
Призрак, немой и печальный, гонимый Судьбой,
Жизнию грешной отринутый, Адом и Раем,
Тихо я грезил о радости встречи с тобой,
Ангел блаженный, пречистый, богиня, святая…
Ради свидания с тобою себя погубил,
Столь вероломно призвав к клети запертой духов,
Тело отдал ярым демонам… Сладостный лик
Милой своей в их чертах вдруг узрев на минуту.
Землю поправ невесомой ногой, я взлетел,
Легкий, как ветер, что, рея, колышет бутоны.
Освободиться скорей от брони тяжкой тел,
Преодолев расстояния, желал я живому.
…Помню, к любимой окну в нетерпении приник
Я… и услышал из спален твой стон сладострастия.
Полный отчаяния, нечеловеческий крик
С уст, побелевших вдруг, в глотке клокоча, сорвался.
Тихо упал я на землю, что сломанный мак,
Слез не текла по щекам моим теплая влага.
Только лишь Вечность объяла, лаская, меня,
Только лишь звезды шептались со мной, утешая…
Так пролетели, сменяя друг друга, года…
Редкие гости, бродя по кладбищу святому,
Только дивились, как к чьей-то могиле трава,
К сердцу прогнившему тихо прильнула главою.
К Юнгу и Вайсбанду
И зачем чужеродной фамилией гордо венчаться?
Ярлыки с непонятными кличками модно навешивать…
Ведь Судьбой уготовано людям рождаться разными,
Всем по-разному чувствовать, жить и терзаться надеждами.
Светлоокий романтик, актриса, бунтарь, «царь» и трагик,
Критикан, мизантроп и гурман, выпендрежник-садист…
Вот способная войны разжечь беспокойная дама,
Вот спокойный, слегка флегматичный спортсмен-культурист,
Вот угрюмый мужчина с душою невинной ребенка,
Бросив страждущий взор из под темных нависших бровей,
Смотрит хмуро, как резвая баба с тяжелой котомкой
Скачет между машин, напевая под брань лихачей…
Официант из кафе, как всегда непомерно веселый,
Рассудительный, в меру язвительно-колкий сосед,
Резкий, грубый кассир и приветливый, ласковый дворник,
Вечно строящий что-то и всем недовольный студент…
Рассуждения мои не для вас остаются неясными
И намек тем, кто чувствует, знает, уверен, понятен:
Называйтесь лишь теми, кем вас называли матери,
Ибо жизней всех тех, кто почил, на живущих не хватит.
Сердце
Что-то вновь говорить и бросаться изящными фразами…
Вездесущие Бога доказывать с помощью опытов
Так же глупо, как рушить мечтания атомной бомбой,
Заключать в материальный сосуд суть абстрактных понятий.
Только почестей всяких, принцесса, тебя удостоил:
Душу продал – за счастье твоей не потребует демон,
Ну, а сердце тебе лишь досталось бы… где-то живое
(Хладный разум сих слов отторгает прямое значение.)
Просто вялый мешок полный чувств, а не сильная мышца
Мое сердце… и сам от него был не сильно отличен.
Полюбуйся же чучелом, ангел! Пусть то неприлично,
Громко смейся, заслышав, над полным страдания стоном.
…Ребра выломал Данко, разверзнув кровавую пропасть,
Но, влюбленный, лишь уголь холодный к ногам людским бросил.
Пламя жарко лобзало когда-то тяжелые кости,
С хладом встретившись раз пред тобой, затрещав, вдруг угасло.
…Уж в закатных лучах развивались упругие жилы,
Мерно сея кругом землю вновь обагрившие капли…
Почему ж позволяла любить, королева, скажи мне?
Не убить ли хотела отказом своим?.. Нет, навряд ли.
Узник
Червями голодными камни вгрызаются в спину,
И кольца стальные сжимают костлявые руки.
Нет сил больше биться, стенать и испытывать муки;
В темнице жестокой, холодной любви твоей сгину.
Столь мерзки и впадины глаз, и иссохшее тело…
Я падаю на пол, опять твои ноги лобзая.
Не знал я, что жили с тобой мы в преддверии Рая,
Желал вознестись и в Аду теперь корчусь. За дело.
Холоден и яростен взор, губы кривишь брезгливо,
А я все тяну, как безумец, к тебе свои руки.
Богиня… Признайся, любила раба ты со скуки,
Лекарством от боли душевной была наша близость.
Уж Рок, отбивая прозрачными пальцами ритмы,
Целует меня, умертвляя ослабшую душу.
Но я ли, скажи, наше счастье с тобою разрушил,
И сердце мое в темноте заключил я, не ты ли?
Прости
Пишу Вам зачем-то… Зачем? Я не ведаю сам.
Чтоб выразить полностью чувства, мне слов не хватало,
Но падаю снова, что раб, только к Вашим ногам,
Под ребрами чувствуя вновь ядовитое жало.
Ах, как же, казалось, все это случилось давно!..
Сквозь смог дней прошедших едва ли могу все увидеть.
Но сердце недаром, я верю, мне было дано,
Я Вас полюбил не за то, что не мог ненавидеть.
Вы солнышка лучик, согревший мои небеса,
Вы доблестный рыцарь с душою невинной ребенка.
Я Вас вспоминал, и, рассеявшись, падала Тьма,
И Душу Мечта, усмиряя, лобзала столь робко.
Вновь падая ниц, умоляю безумца простить,
И вновь, как безумный, устами к ногам припадаю.
Мне горестно думать (клянусь в том!), что тонкую нить
Холодные руки мои разорвали меж нами…
Молитва
Что труп бездыханный, простерся у самыя ног
Безумец презренный, твой след запыленный лобзая.
Святошами изгнан, позором клейменный, из Рая
Я вновь приползаю к Тебе, мой карающий бог.
Сокрывшись меж стен, испещренных времен письменами,
Я здесь отдыхаю, единственный жрец, с госпожой,
Здесь раны сочатся, что срез, благовонной смолой,
На время годами гниющие язвы скрывая.
Пусть кажется мною воздвигнутый храм и унылым,
И стены из сложенных мраморных плит столь хрупки,
Поверь, дорогая, не ложь к Тебе чувства мои,
Тепла Твоего никогда не забуду, богиня.
Инфанта, я раб Твой, своим упивайся триумфом,
Взойди на престол и венец на главу водрузи!
Останься и властвуй в моей распаленной груди,
Забудь – о, молю! – о сиянии Небес на минуту!
Но… Нет, Ты из сотен моей лишь мольбе не внемли:
Мне, мне быть под толщей сердечных руин погребенным!..
Я вновь возвратился к Тебе, но с душой иссеченной…
Своими слезами Твои искупаю грехи.
Мечта
Алое пламя объяло, лобзая, твой стан,
Я ж, словно Цербер, сижу у подножия трона.
Как же коснуться тебя я, принцесса, желал,
Но не нарушу, клянусь, себе данного слова.
Прах поцелуев сдувает злой ветер с ланит,
Тех поцелуев, что я подарил тебе прежде.
Тяжкою думой омрачен твой ангельский лик,
В пламени бьется, свиваясь, слепая надежда…
В сладостных грезах твоих мы гуляем вдвоем
По коридорам и залам прекрасного замка…
Кто я? Лишь гость в голодающем сердце твоем…
