– Иди ко мне, – тысячами сладостных голосов звучало вокруг, обращая в пар желания последние капли воли.

Я уже почти перестал быть собой, когда вспомнил Нину. Вспомнил ее – уставшую, хилую, измученную, но единственно любимую, важную и родную. Я смутно разглядел пятно костра и сунул в него руку. Она зашипела, и, Оксана, взвизгнув, отскочила в сторону.

– Идиот! – кричала она, превратившись в сморщенную седую старуху, впечатанную в обвешанное проводами больничное кресло. Чахлый подбородок обтянут, уже ставшей привычной, бежевой маской, – ты не понимаешь! Ничего не понимаешь!

– Ведьма! – рассмеялся я, и встал на ноги. И все вернулось на место. Мирно подрагивал костер. Оксана прикрылась покрывалом, и мрачно смотрела в землю. Я осмотрел руку, никаких ожогов на ней не было.

– Не кури больше, – процедила она сквозь зубы, – тебе не стоит.

– Доброй ночи. – Я, ухмыляясь, запил свою победоносную желчь остывшим чаем и поспешил скрыться.