– И ты выбрала такой «тактичный» способ ему об этом сообщить, – ядовито оценил Реджинальд.

– Твоё попустительство только портит его, – с упрёком заметила Элайна. – Хватит с ним нянчиться, иначе он так никогда не научится думать своей головой. Он и так вечно повторяет то за отцом, то за тобой, – она помедлила, а когда заговорила снова, голос её звучал с нежной грустью: – Помнишь, до четырёх лет у Мартина была та забавная особенность? Он не мог подняться, если падал на пол, и валялся как парализованный, пока его не ставили на ноги? Мама тогда ещё в шутку звала его стрижонком.

Реджинальд мягко засмеялся.

– Припоминаю…

– Глядя на него сейчас, я понимаю, что нужно было назвать его попугаем.

– Очень смешно.

Между ними на время воцарилась тишина куда более мирная, чем до этого.

– Знаешь, почему отец с тобой не может совладать? – наконец подал голос Эмберхилл. – Вы слишком похожи. Ему должно быть сложно подолгу выдерживать пикировки с собственным отражением.

– Вот ещё глупости какие, – фыркнула Элайна. – Ни капли я на него не похожа.

– Да. Именно это он мне на днях и сказал, – насмешливо хмыкнул её брат. – Практически теми же словами. Даже тон тот же.

– Отстань, Редж, – в голосе Элайны недовольство причудливо смешалось с иронией. – Иди лучше ловить Мартина, пока он не уничтожил от горя и обиды все запасы вина в доме.

– Это неосуществимо. У нас бездонные подвалы с вином.

– Скажи это нашему излишне увлекающемуся брату. При должном вдохновении он способен творить невозможное…

– Ты надолго ещё тут задержишься?

– Нет.

Реджинальд помедлил, словно ожидая, что сестра добавит что-то ещё, но та молчала. В итоге он, больше ничего не сказав, оставил её в одиночестве. Мирэлл ждал, когда его жена тоже уйдёт, чтобы окольными путями вернуться в зал и оставить произошедшую ссору родственников только между ними. Но вместо того, чтобы последовать за братом, Элайна, не заметив Мирэлла, подошла к перилам балкона. Облокотившись на них локтями, она некоторое время разглядывала сад, пребывая в своих мыслях, пока наконец не обернулась, увидев мужа. Их взгляды встретились. На лице Элайны за долю секунды отразилась самая разнообразная гамма чувств: от удивления и растерянности до стыда и беспомощной обречённости. Сам Мирэлл, должно быть, выглядел как пробравшийся в дом вор, но очень старался казаться невозмутимым.

– Привет, – тихо сказал он.

– Привет, – эхом отозвалась Элайна и, помедлив, подошла к нему, присев рядом на скамью. – Так, хм, ты был тут всё время?

– Ага.

– И, должно быть, бессмысленно спрашивать, всё ли ты успел услышать.

– Бессмысленно, – согласился Мирэлл.

– Прости.

– За что?

– Ну, – она нервно постучала себя указательным пальцем по кончику носа. – Для начала за моих братьев-балбесов. Я не знаю, как заставить их вести себя прилично.

– Просто забудь, – предложил он. – Всё, что они говорят и думают, меня не беспокоит. Я женат на тебе, а не на них.

Это заставило её коротко рассмеяться.

– Вот была бы умора, будь ты женат на них, – шутливо сказала Элайна, взяв мужа под руку и положив голову ему на плечо. – Их возмущённый крик стоял бы от земли до небес круглые сутки.

– Не смешно.

– Это как посмотреть, – она помедлила. – Ещё прости за всё, что тебе тут пришлось выслушать о себе. За то, что я вообще говорила о тебе за твоей спиной.

– Ты не сказала ничего плохого, насколько я помню, – Мирэлл улыбнулся. – Признаться, пара моментов заставила меня растрогаться.

– Даже не начинай, – предупредила Элайна. – Мне и так стыдно. Лучше забудь, что я тут наговорила.

– Ни за что.

– Кошмар.

Они ненадолго замолчали. До слуха доносились переливы скрипки и фортепиано, сливающиеся в нежную симфонию. Помедлив, Мирэлл взял жену за руку и поднялся со скамьи, увлекая за собой. Элайна вопросительно изогнула брови, но, когда он обнял её за талию левой рукой и, поймав ритм мелодии, закружил в неторопливом танце, по её губам скользнула расслабленная улыбка.