Так что с полной ответственностью могу сказать: никто в жизни не знал настоящего Геннадия Юшкова, и только талантливая Светлана Горчакова догадывалась, что скрытность его беспредельна, и поняла, что он никогда и нигде не проговорился о себе в своих произведениях.

Интересно, что эта черта характера передалась не его детям, а внукам. Когда Маша училась во втором классе, и учительница проводила анкетирование, на вопрос: «С кем бы вы поделились своей неприятностью?» – крохотная внучка ответила: «Ни с кем». Таковы и Аня с Никитой…

Были у нас ещё друзья В. Мы, практически, одновременно сыграли свадьбы, в один год у нас родились дочери, и жили супруги по соседству, в таком же деревянном доме. Сначала отношения у нас были очень хорошие: мы дружили семьями, ходили друг к другу в гости, но как-то незаметно все изменилось не в лучшую сторону. В. как бы мерялись с нами во всем – от серьезного до смешного, от успехов в творчестве и количества публикаций до красоты и ума детей, старались, чтобы все у ни было лучше. Старшие девочки – ровесницы – пошли в одну школу, в один класс. Дочь В-х была, может быть, чуть красивее и училась лучше, чем Марина. Марина училась неважно, ей всегда было скучно, не только в школе, но даже на занятиях в детском саду. Как-то раз (дочке шел тогда четвертый год) прихожу домой, меня встречают Марина, Гена и воспитательница детского сада. Воспитательница взволнованно объясняет: «Я сама привела Марину домой, чтобы рассказать, как она меня сегодня выручила. Ко мне на занятие пришла комиссия. Веду я его, как положено, что-то рассказываю, спрашиваю детей, а они все молчат. Вдруг Марина поднимает руку. Думаю, спросить её или нет, и что она скажет, ведь обычно на занятиях она меня совершенно не слушает, вертится. Но больше рук не видно, спрашиваю Марину, и она так толково отвечает! И дальше все занятие практически она одна и работала, да так, что мне поставили „отлично“. Я-то думала, что Марина меня, если и слушает, то вряд ли понимает, а оказывается, ей было просто неинтересно на занятиях. Спасибо вам за дочку».

Сейчас «невнимательная» Марина кандидат филологических наук.

Если серьёзно, то отношения с В-ми были очень странными. С одной стороны судьба постоянно держала нас с ними на одной короткой веревочке, а с другой, как я потом поняла, они никогда не были нашими настоящими друзьями. В. доброго слова не сказал о творчестве Гены, а его жена написала весьма «критичную» статью. Но, может быть, время было такое, и советские стереотипы, крепко сидящие в учительской голове, не позволяли ей смотреть на творчество Гены незашоренными глазами.

Он же всю жизнь писал правду, невзирая на обстоятельства, руководствуясь сердцем, любовью к людям и справедливостью. А партийные товарищи (и вместе с ними – В-в. и В-ва.) называли его «очернителем советской действительности» и даже такую светлую пьесу, как «Макар Васька», критиковали за никчемность поступков главного героя.

С одним из таких партийцев, нетерпимо относившихся к рассказам писателя Юшкова, я случайно встретилась во время перестройки. С тем же воодушевлением, с которым раньше ругал Гену, он стал мне говорить: «Как Геннадий вырос! Как замечательно и верно он пишет!» Я выслушала его и ответила: « Как писал, так и пишет. Это вы, наконец, до него доросли и поняли, о чем и как он говорит».

Раньше я не задумывалась, почему наступило охлаждение в наших отношениях с В.– ми, а недавно, после разговора с одной знакомой женщиной, наконец, поняла. Она рассказала, что когда её по службе должны были познакомить с В., то предупредили: «Не удивляйтесь, но первое слово, которое он произнесет, будет „Я“. Так оно и было».