В результате патриарх запретил игру на музыкальных инструментах, а согласно Указу 1648 г. царя Алексея Михайловича этот запрет был подтвержден. Данный указ гласил: «А где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гудебные сосуды, и… велено изымать и, изломав те бесовские игры… жечь». Адам Олеарий осветил данное событие так: «Они не терпят также в церквах своих ни органов, ни каких других музыкальных инструментов, говоря: «Инструменты, не имея ни какого духа и жизни, не могут восхвалять бога». И хотя им возражают на это, что и дух и жизнь человек извлекает из инструмента посредством приятных звуков, при чем приводят в пример Давида, в его псалмах, но русские отвечают в таком случае, что в Ветхом Завете это было в употреблении, а в Новом нет. Вне церквей, впрочем, в домах, особенно во время своих пиршеств, русские любят музыку. Но так как ею стали злоупотреблять, распевая под музыку в кабаках, корчмах и везде на улицах всякого рода срамные песни, то нынешний патриарх два года тому назад, сперва строго воспретил существование таких кабачьих музыкантов, и инструменты их, какие попадутся на улицах, приказывал тут же разбивать и уничтожать, а потом и вообще запретил русским всякого рода инструментальную музыку, приказав в домах везде отобрать музыкальные инструменты, которые и вывезены были, по такому приказанию, на пяти возах за Москву реку, и там сожжены. Впрочем немцам дозволяется употреблять музыку в их домах, равно как и другу немцев, великому боярину Никите (Никита Иванович Романов, двоюродный брат первого царя из рода Романовых Михаила Федоровича, последний боярин нецарственной линии Романовых), которому патриарх многого приказывать не осмеливается, и который имеет у себя… всякого рода… музыкальные инструменты»141.

А. Олеарий сразу же отметил положительные моменты в данной политике: «С недавнего времени,.. все эти общественные кабаки, принадлежавшие частично царю, частично боярам, уничтожены, так как они отвлекают народ от работы и способствуют ему пропивать в них последнюю заработанную им копейку, и теперь никто уже не может получить водки в розницу на две, на три копейки, на шиллинг, или на грош; вместо кабаков теперь один лишь царь от себя устраивает или содержит, в каждом городе, так называемый у них кружечный двор, или дом, из которого отпускается водка только целыми кружками, или штофами, и для продажи в нем водки приставлены особые присяжные люди, которые ежегодно доставляют царскую казну неимоверное число денег от такой продажи вина. Но от такого распоряжения повседневное пьянство мало уменьшилось; ибо несколько соседей складываются вместе, покупают себе штоф и более водки и не расстаются, пока не опорожнят посуды, причем часто тут же и свалятся друг подле друга. Некоторые же покупают водку разом по большому количеству и тайно распродают ее по чаркам. Поэтому теперь не видно уже такого множества догола пропившихся…, много меньше прежнего встречается пьяного народу, шатающегося и валяющегося по улицам»142.

Хорватский ученый и священник Юрий Крыжанич (один из первых проповедников идеи панславизма.), приехавший в середине XVII в. в Москву и в 1661 г. отправленный за свои резкие высказывания на государеву службу в Тобольск (где он создает свой вариант всеславянского языка, представлявшего собой смесь церковнославянского, русского и хорватского языков), писал: «Об пьянстве нашем что треба говорить! Да ты бы весь широкий свет кругом обошел, нигде бы не нашел такого мерзкого, гнусного и страшного пьянства, яко здесь, на Руси. Между тем ведь в иных, более теплых странах пьют гораздо больше хмельного питья, нежели у нас. А в иных местах пьют и меньше, однако ведь нигде нет такого удивительного пьянства. А тому причина есть корчемное самоторжие (монополия) или кабаки… Люди мелкого счастия не в состоянии изготовить дома вина или пива, а корчмы нет, где бы они могли иногда выпить, кроме корчмы царской, где и место, и посуда хуже всякого свиного хлева, и питье самое отвратительное, и продается по бесовски дорогой цене. Кроме того, и эти адские кабаки не под руками у народа, но в каждом большом городе один или два только кабака. Поэтому, говорю я, мелкие люди чуть ли не всегда лишены напитков и оттого делаются чрезмерно жадны на питье, бесстыдны и почти бешены, так что какую ни подашь большую посуду с вином, они считают за заповедь божию и государеву выпить ее в один дух. И когда они соберут несколько деньжонок и придут в кабачный ад, тогда сбесятся вконец и пропивают и рухлядь, какая есть дома, и одежду с плеч. Итак, всея злости и неподобия, и грехоты, и тщеты, и остуды всего народа исходят из проклятого корчменного самоторжия… Пьянство же – самый гнусный из всех пороков и грехов, который делает нас противными богу, отвратительными для всех народов, ни на что негодными и превращает нас из людей в скотов. У итальянцев, испанцев и турок муж, которого однажды увидят пьяным, теряет все уважение и не считается достойным никакой общественной должности, ни большой, ни малой. Природным недостатком народа нашего… является любовь к пирам и тщеславное гостеприимство и вследствие этого расточительность и обнищание. А за этим неизбежно следует жестокость по отношению к подданным. Ибо не счесть в нашем народе людей, которые вменяют себе за честь то, что они много пируют и без причин расточают свое имущество. А когда у них не останется необходимых средств, нещадно притесняют и прижимают бедных подданных, своих соотечественников. А по отношению к неблагодарным, задиристым чужеземцам и бесполезным утробам они щедры и расточительны. Иисус, сын Сираха, говорит о подобных: "Кормит и поит неблагодарных и за это слышит горькие слова"»