Далее А. Олеарий продолжает: «Порок пьянство распространен в русском народе одинаково во всех состояниях, между духовными и светскими, высшими и низшими сословиями, между мужчинами и женщинами, старыми и малыми, до такой степени, что если видишь по улицам там и сям пьяных, валяющихся в грязи, то не обращаешь на них и внимания, как на явление самое обычное. Попадет извозчик на такого пьяного, валяющегося на улице и ему знакомого, то взвалит его на телегу и отвезет домой, где получает плату за благополучную доставку. Русские никогда не пропускают удобного случая выпить или опохмелиться чем бы то ни было, по большею частью просто водкой. Они считают за великую честь, если кто в гостях или собраниях их поднесет чарку и более водки, а простой народ, холопы, или крестьяне, так ценят такую честь, что если какой-нибудь знатный боярин поднесет им из собственных рук 3-х и 4-х и т. д. чарок, то они все будут пить, из опасения оскорбить отказом, до тем пор, пока не свалятся на месте, Причем иногда отдают тут и душу богу, как это случилось однажды, в нашу бытность в России, когда служащие при посольстве нашем угощали и неотступно просили русских выпить еще. И не только простой народ, но и знатные бояре, даже царские великие послы, обязанные строго блюсти и поддерживать в чужих странах высокое достоинство своего государя, тоже не знают никакой меры в употреблении предлагаемых им крепких напитков, и если только напитки эти придутся по вкусу, то они льют их в себя, как воду, так что совершенно теряют человеческий смысл, а иногда и до смерти опиваются. Такой случай был с одним великим русским посланником, отправленным в 1608 г. к шведскому королю, Карлу IX. Не смотря на предостережение о том, что предлагаемая ему водка была весьма крепкая, посол этот напился ее до того, что в тот день, когда ему следовало представиться, его нашли мертвым в его постели»137.

А. Олеарий утверждал, что в России времен Михаила Федоровича пили как мужчины, так и женщины: «В бытность нашу в Москве, там везде и находились открытые питейные дома или кабаки, в которые всякий желающий имел вход и пил за свои деньги водку; при таком удобстве простой народ все, что зарабатывал, приносил в кабак, и так крепко засиживался там, что, пропивши заработок, снимал с себя платье, даже рубашку, и оставлял ее продавцу за водку, а за тем нагой, как родился, возвращался домой… когда я был в Новгороде и помещался в гостинице, что на Любенском дворе, не далеко от моего пребывания находился кабак, и тут-то случалось мне часто видеть, как эти напившиеся и пропившиеся молодцы выходили из кабака, кто без шапки, кто без сапог и чулок, а кто и в одной рубашке. Между прочими я заметил одного, который, пропивши кафтан, вышел из кабака в рубашке и, встретив на дороге хорошего приятеля, также направлявшегося к кабаку, опять вернулся с ним в кабак. Через несколько часов молодец мой вышел снова из кабака, но уже без рубашки, в одних портах; когда я спросил его: где дел он рубашку, кто обобрал ее у него? он отвечал, с прибавкою обычной матерной брани, что это сделал целовальник. Затем, заметивши, что где остались кафтан и рубашка, там могут остаться и порты, он вернулся опять в кабак, и через несколько времени вышел оттуда уже совершенно наг; сорвавши полную руку травы одуванчик, росшей около кабака, он прикрыл ее свое срамное тело и отправился себе домой веселый и припеваючи… Женщины также вовсе не считают за стыд напиваться до пьяна и валяться пьяными подле мужей своих. Когда я был в Нарве, то мне случилось видеть в гостинице, где я жил, в Нигофе, пирушку русских, во время которой пришли на пир к мужьям своим и несколько русских женщин, которые подсели к мужьям и исправно пили с ними водку. Когда мужья напились вдоволь и хотели было идти домой, то жены, не напившись еще, воспротивились тому, и хотя получили от мужей по нескольку оплеух, но все-таки не двинулись с места и остались пировать далее. Когда же, наконец, мужья их спьяну попадали на пол и заснули, жены сели на них и продолжали тянуть водку, одна за другой, до тех пор, пока не упились донельзя. Хозяин наш в Нарве, Якоб фон Келлен, рассказывал нам, что подобную же комедию проделывали русские на его свадьбе, а именно: напившиеся уже мужья порядком отколотили прежде своих жен, ради шутки, и затем начали с ними попойку; жены же потом, севши на своих свалившихся и заснувших мужей, пили до тех пор, пока тоже не свалились и не заснули тут же, подле своих супругов. Легко понять, как от подобного образа действий должны страдать воспитание и чувство чести»