– Какой у Вас умный кот, – попробовал я поддержать беседу.

– Умный? Нет. Скорее – хитрый. Приблудился недавно. Детям он так понравился, что мы с мужем не смогли его выпроводить. Вот и живет, хозяин, – звон ее голоса был подобен первому весеннему ручью.

Через открытую дверь просунулись три веснушчатых детских лица, с любопытством наблюдая за мной.

– А ну! Кыш во двор. Наш гость еще слишком слаб, чтобы играть с вами, – хозяюшка выпроводила малышей на улицу, плотно затворив дверь.

– Ваши? – я улыбнулся, пытаясь показать, что подобное внимание меня совсем не напрягает.

– Младшие, – ответила женщина, вытирая руки о фартук.

Иса сказала это с такой гордостью, не оставляя сомнения, что она самая счастливая женщина в мире. Она – мама. И это простое слово характеризовало ее наилучшим способом.

– Хватит болтать. Пора завтракать, – и спорить с ней не было ни сил, ни желания.

Я аккуратно сел на лавку, сразу ощутив боль от ран, что бережно прикрывала плотная льняная повязка. Память скрывала от меня все, что было связано с ними. Мою голову затянул густой туман забвения.

– Ты спрашивал, как к нам попал? – начала хозяйка, когда первая ложка вкуснейшего супа коснулась моих губ.

Я лишь кивнул, не в силах оторваться от потрясающего яства. В этот миг, все вопросы ушли на задний план, уступив пространство аромату свежей еды.

– Меня зовут Иса, а моего мужа – Грох. Он рыбак и часто уходит в долгое плаванье, а я остаюсь с ребятней, ожидая его возвращения. Иногда, муж выходит в море на месяцы, выслеживая особо крупную рыбу Катрис, что водиться у наших берегов. Суп из этой рыбы ты сейчас ешь, – начала женщина.

– Уха неподражаема. Никогда такой вкусной не ел, – честно ответил я.

Иса вновь улыбнулась, одарив меня добрым взглядом, хоть и тронутым легкой вуалью грусти.

– Так вот, однажды, Грох принес не улов, а грязного, окровавленного бродягу, одетого в лохмотья, заросшего, как Дэв с попойки, – ее глаза наполнились укором.

– Так понимаю, что этот бродяга… – потупив взгляд в полупустую миску, тихо произнес я.

– Верно, – она звонко рассмеялась.

Я ошарашено поднял глаза, меньше всего ожидая такой реакции от строгой женщины. Она же, не обратив внимания на меня, продолжила свое повествование.

– Грох рассказал, что нашел тебя на берегу в луже крови, когда они утром высадились в порту. Твое тело было покрыто порезами и ссадинами, а в груди зияла открытая рана, как будто ее проткнули деревянным колом. Казалось, что ты был мертв и не дышал. Но, когда мой муж склонился над тобой, чтобы убедиться в этом, ты выплюнул ему в лицо струю морской воды, принявшись неистово кашлять.

Я замер с ложкой в руке, не в силах не то что продолжить завтрак, даже пошевелиться.

– Я умер? – лишь смог выдавить из себя.

– Я бы сказала, что ожил. Мертвые не лопают с таким удовольствием мою уху, – как ни в чем не бывало пошутила Иса.

– Но, перед тем я умер, – подытожил я настолько тихо, что женщина этого не услышала и спокойно продолжила свой рассказ.

– Он перевязал тебя своей рубахой, изорвав ее полосками. Тем самым спас тебе жизнь. Но, я думаю, что мы не в силах ни дать, ни забрать жизнь, если нет на то воли судьбы. Тебе суждено было выжить, а моему мужу – тебя найти.

– Вы говорите о судьбе, как о живой. Как будто уверены в ее существовании. А может, встречались с ней? Там, откуда я родом, всем повелевают боги.

– Про богов я не скажу, ведь никого из них я не видела. А вот с судьбой знакома лично, – ее глаза вновь прикрыла вуаль грусти.

– Лично?

– Да. Когда дашь жизни стольким детям, как я, а еще больше потеряешь, то поймешь, что у каждого своя судьба, своя дорога.