Повторив попытку, я медленно открыл глаза и слегка приподнялся. Грудь перебинтована белой тканью, руки и ноги покрывали ссадины, как будто я скатился с горы. Воспоминания ускользали, оставляя меня наедине с туманной неизвестностью.

Оглядевшись, понял, что нахожусь в маленьком покосившемся деревянном доме. Центр комнаты занимал большой, накрытый белоснежной скатертью, дубовый стол, по центру которого стояла высокая ваза, заполненная полевыми цветами, наполняющими небогатый дом приятным ароматом утреннего луга. У стола хозяева расположили две длинные лавки, бережно застелив их льняными вышитыми полотенцами. Моя кровать стояла около огромной белоснежной деревенской печи, расписанной голубыми узорами. Я вспомнил, что в родительском доме тоже была печь, но значительно меньшего размера. Подле нее, на небольшом столике, аккуратно расположилась вымытая глиняная посуда. Казалось, что если по ней провести рукой, то раздастся знакомый приятный скрип чистоты.

Стены, хоть и не могли похвастаться ровностью, были выбелены и расписаны разнообразными узорами. Я мог поклясться, что различаю в замысловатых сплетениях образы драконов, морских змеев, животных и людей. Но, присмотревшись повнимательней, понял, что это лишь игра моего воображения.

В дальнем правом углу, у самого потолка, висела какая-то картина. Рисунок на потемневшей деревянной табличке разглядеть было сложно. Я еще больше приподнялся, опершись рукой о кровать. Собрав силы в кулак, подавляя боль в груди, встал, касаясь голыми ступнями теплого глиняного пола. Мой взгляд не отрывался от странной таблички. Она манила меня к себе.

Я, опираясь руками сначала о кровать, потом о печь, а потом и о стол, подошел к картине, накрытой вышитым полотенцем. На полочке под ней стояла лампада, плошка с солью и две нераскуренные палочки благовоний.

– Возможно, это место молитвы местным богам? – едва открывая губы, произнес я.

Образы и письмена на картине были мне неизвестны. Это говорило о том, насколько далеко я был от дома. Все тут было настолько непонятно и чуждо мне. Но это не пугало, а наоборот привлекало.

– Где я? – вопрос сам собой сорвался с губ.

Я не ждал ответа, ведь кроме меня в доме никого не было. Через аккуратные белые окошки, украшенные вышитыми занавесками, в комнату с улицы лился дневной свет и доносились детские голоса.

– Проснулся? – раздалось за спиной.

Я повернулся настолько быстро, насколько мог, то есть очень медленно. И тут же мой взгляд встретился с карими смеющимися глазами добродушной сельской женщины.

Я стоял и смотрел в ее теплые большие глаза, не в силах отвернуться. Незнакомку окружал аромат луговых цветов и свежего хлеба. Ее каштановые волосы были аккуратно заплетены в косу, а голова покрыта белоснежным платком. На вид женщине было лет сорок, но сельская жизнь могла накинуть год-другой к ее возрасту.

Длинное льняное платье, подпоясанное бечевкой, подчеркивало ее женственность. А удивительный фартук, накинутый поверх, был сшит из множества маленьких, ярких, разноцветных лоскутков. Я бы не смог найти двух одинаковых ни по форме, ни по цвету. Казалось, что они были пропитаны непонятной магией, скользя и перемешиваясь, оставаясь неподвижными. Или это просто у меня еще кружилась голова от слабости.

Женщина молча стояла напротив меня и ласково улыбалась, но при этом ее глаза быстро оценивали мое состояние.

– Простите, пожалуйста, но совсем не помню, как я к Вам попал. Вообще мало чего помню. Что это за место? – я медленно и осторожно задал один из вопросов, что мучил меня с момента пробуждения в неизвестном доме.