Прошлой ночью, пока грелись у костра, я всё же не сдержал любопытства и спросил, где он встретил Али и как тот попал к нему во служение.

– В Фахане…

Там, на городской площади собирался народ в ожидании очередного судилища. Проезжая мимо, все мои верблюды внезапно остановились и развернулись в сторону площади… Я даже стегнул своего плетью, но он впервые отказался подчиниться мне. Зарычав, он припал на колени, не желая идти дальше.

Мне ничего не оставалось, как повернуть в сторону толпы. Из обрывков разговоров стало понятно, что самый разыскиваемый во всей Персии конокрад был пойман этой ночью, и сейчас его приведут на казнь.

Подходя, я заметил, что сам правитель Намбед прибыл решать судьбу простого вора, но из толпы возразили: «То не простой вор. Он уводил верблюдов даже к ним не прикоснувшись.» Другие, кто слышал наш разговор, также стали уверять, что он подманивает верблюдов колдовством, потому что умеет говорить на языке животных.

Слушая рассказ о себе, Али ни разу не улыбнулся. Он сидел, неподвижно глядя в огонь, и первые лучи рассвета растворяли ночные тени на его лице.

– Я решил поближе рассмотреть этого необычного вора. Пробравшись в первые ряды, я разглядел, как стража тащит в кандалах избитого человека. Его водрузили на помост, дабы поднять над людской толпой. Правитель восседал на коне в богато убранном седле в окружении своих стражей. Взмахом руки он отдал распоряжение, и палач начал хлестать несчастного плетью. Пленник терпеливо сносил побои, лишь изредка сплёвывал на пыльные доски. Я сразу смекнул, что случилось с моими верблюдами, и мне захотелось узнать, на что ещё способен этот необычный вор.

– По части любви к казням ты превзошёл своего отца, Намбед. Часто ли ты приходил, чтоб помиловать?

Толпа обернулась и расступилась… палач перестал хлестать… все притихли в ожидании ответа правителя.

– Приветствую тебя, Мельхиор! – произнес Намбед.

– Я вершу правосудие на своей земле. Иди своей дорогой и не мешай нам!

– Пора бы тебе остановиться…

– О чём ты? – усмехнулся Намбед.

– Если твой воин ещё раз посмеет его ударить, ты поймёшь, о чём говорю!

Желая убедиться в услышанном, Намбед приказал хлестать вора дальше.

Тогда мне пришлось прибегнуть к небольшой хитрости и повторить то, что сделал конокрад, но уже в отношении его палача. Я смутил его разум, и, стоило палачу замахнуться плетью, как его рука пошла в обход, он с силой хлестнул себя по ноге и тут же упал, скорчившись от боли.

Люди тотчас расступились, оставив на пустом помосте лишь меня и Намбеда с его палачом.

– Он крал верблюдов на нашей земле, и по закону должен быть казнён! – неуверенно возражал мне правитель, вероятно, уже сам предпочитая быть в толпе отступивших.

– Я заплачу за него выкуп и обещаю, что больше вы его не увидите!

– Будь ты проклят, Мельхиор! Если б ты не был подданным Гундафара, я бы сейчас казнил вас обоих! – крикнул Намбед, взбираясь в седло, и, хлестнув плетью испуганного коня, помчался прочь сквозь толпу разбегающихся зевак.

Я бросил мешочек с серебром на помост, и люди тотчас принялись за делёжку. С пленного сняли кандалы, и мы покинули площадь. В лавке я купил ему новую одежду и дал одного из своих верблюдов, но делать его своим рабом, конечно же, не собирался. Накормив, я предупредил его, что он волен идти куда вздумает, но Фахану и Вавилон отныне ему следует обходить стороной. Али не пожелал покидать меня, и с тех пор странствует вместе со мной.

– Но раз он немой, как же тогда ты узнал его имя?

Мельхиор загадочно улыбнулся и посмотрел на Али, который уже давно потерял интерес к повествованию и был занят заточкой меча.