Удобства находились на этаже, но мне повезло: туалет с душем находились через коридор прямо напротив моей комнатёнки. Не распаковывая вещей, я, не медля, отправилась на водные процедуры.

Время было не позднее, где-то около четырёх часов пополудни, но умаявшись от треволнений этого длинного, насыщенного событиями и эмоциями дня, я сразу же прилегла. Правда, быстро заснуть не удалось из-за смердящего карболкой одеяла, которое воняло настолько сильно, что хотелось выскочить из комнаты, не то, что спать под ним. Про карболку я знала лишь из книг, но была абсолютно убеждена, что это была именно она, ведь в Европе во все времена, судя опять же по литературе, её использовали повсеместно для дезинфекции.

Я пыталась избавиться от укрывавшего меня предмета, откинув его в дальний от кровати угол, но быстро замёрзла. Апрель в Германии в тот год выдался довольно прохладным.

Несмотря на это, мне вряд ли понадобилось более получаса, чтобы забыться глубоким дремучим сном без каких-либо сновидений. Проснулась я в полной темноте от гула многочисленных мужских голосов и музыки, доносившихся из бара. Однако не они оказались причиной моего пробуждения. В дверь комнаты кто-то скрёбся. Я сделала вид, что продолжаю спать. В баре царило веселье, и меня не прельщала перспектива оказаться в обществе десятка-двух подвыпивших мужчин, пусть даже иностранцев.

За дверью заговорили на немецком. Я узнала голос хозяйки-ведьмы или, наоборот, ведьмы-хозяйки, как хотите. По отдельным знакомым немецким словам: gehen, musik и essen2, поняла, что приглашена в бар, тем не менее, твёрдо решила не открывать дверь ни при каких обстоятельствах.

Когда немка поняла, что «просыпаться» я не намерена, она, громогласно ворча, удалилась, тяжело шлёпая ногами по линолеумному полу коридора. Посидев для надёжности в укрытии, в смысле, без света ещё какое-то время, я взяла в руки книгу. На моё счастье это был Стивен Кинг, да и произведения были под стать – про оборотней и кладбища. К счастью ужас от происходящего на страницах книги действа затмевал ужас от происходящего наяву. Не слишком-то почитаю фантастику, но в тот момент я её почти любила. Впрочем, Кинга обожаю. Его мистика или фантастика будто вырастает из обыденной, иногда очень счастливой, жизни и всегда неожиданна и непредсказуема.

Хозяйка отступила, но не отступилась. На протяжении всей ночи в мою дверь стучали, колотили, барабанили, сопровождая стук гортанным немецким говором, различные мужчины.

Я же на нервах потихоньку уничтожала запас еды, выданный мне Робертом в качестве сухпайка, допивала огромную двухлитровую бутыль минералки, которую вынуждена была таскать за собой целый день, не решаясь высунуть носа в направлении туалета.

Читала я часов до четырёх утра. А так как совсем не думать о сложившейся ситуации не получалось, то очень быстро определилась с желанием наутро покинуть приют и уехать куда-нибудь поближе к центру, к цивилизации, к полиции, наконец.

К тому времени шум голосов поредел, а затем и вовсе стих. По коридору прошлепали, протопали, проухали шаги многочисленных постояльцев, по-видимому, в направлении своих лежбищ.

Несмотря на полный мочевой пузырь, мне удалось заснуть. Открыла глаза, когда за окном был уже белый день, а в коридоре стояла полная тишина. Я решилась на отчаянный шаг – посетить дамскую – ой, нет! – общую туалетную комнату. Впрочем, вариантов было немного – идти или же вспомнить раннее-раннее детство, и тогда карболка потребовалась бы ещё и матрасу.

В баре слышался спокойный разговор двух девушек, перемежавшийся редкими репликами молодого человека.