Прикинув, что такая цена в случае форс-мажора позволила бы продержаться если не две недели, то дней десять точно: супруг не дал бы мне пропасть в чужой стране, поэтому я согласилась без особых раздумий. Петер внушал доверие, хотя изжить лёгкое беспокойство полностью, мне не удавалось.

Ехали долго. Высотки сменились небольшими белыми домишками с оранжево-черепичными скатами крыш и уютными окошками, завешенными тюлевыми занавесочками. На подоконниках стояли горшочки с разноцветной геранью.

Чем дальше удалялись от центра, тем большее беспокойство овладевало мною. Да и счётчик отщёлкал уже за двадцать марок. Про стоимость проезда я почему-то спросить позабыла. Исподтишка наблюдая за таксистом, размышляла про себя: «Что он за человек? Куда везёт? Что-то далековато эта его гостиница находится».

Вскоре и домики остались позади. Мы двигались по шоссейной дороге вдоль леса, в котором, казалось, все лужайки были подстрижены газонокосильщиком. Ни одного сухого или поваленного ствола я не заметила, сухостоя тоже не наблюдалось – всё было вычищено в лучших традициях английского газона.

Моя приятельница рассказывала однажды, как в конце восьмидесятых впервые отправилась в поездку в Венгрию без путёвки. Меняли тогда только десять рублей, и ещё на десять можно было захватить сувениров. Денег на туалеты у горе-туристов не было, поэтому останавливали автобус где-нибудь возле такого же прозрачного лесочка. Ладно, мужчины, а девушкам приходилось углубляться далеко в лес, да ещё и прикрывать друг друга (извините за подробности) при помощи широких юбок или же собственных тел. По всему лесу валялись следы пребывания земляков – обрывки газет «Труд», «Известий» и даже «Правды».

Чтобы не думать лишнего, я болтала с водителем, не переставая. Расспросила немца о его семье, как смогла, рассказала – о своей, делая упор на то, что дети у меня ещё маленькие. Чего я хотела этим добиться, не знаю. Возможно, пыталась вызвать жалость к ним… или к себе.

В конце концов, мы вполне благополучно достигли места назначения. Так называемая гостиница не выглядела жилищем, скорее, это был магазинчик-стекляшка или небольшое кафе. Но, как оказалось, в задней части одноэтажного здания действительно находились комнаты для проживания. Петер передал меня с рук на руки хозяйке заведения. Вид у неё был устрашающий. Только в фильмах ужасов и в страшных сказках доводилось мне видеть женщин такого типажа. Похожа она была не то на злую колдунью, не то ведьму. Лицо её было слишком тёмным для немецкой фрау, к тому же, всё оно было усыпано бородавками с чёрными торчащими из них волосками. Смотрела она на меня притворно ласково, даже заискивающе, плотоядная улыбка не предвещала ничего хорошего. Я отчаянно сомневалась, стоит ли вообще оставаться в таком месте. На обратную дорогу деньги ещё имелись.

Таксист, беседовавший с мадам, пока я изучала её внешность, сообщил, что мотель предназначен для дальнобойщиков, но свободные номера в наличии есть, что стоить мне это будет всего тринадцать марок в сутки. Потом подсказал, что рядом, за парком, находится конечная остановка трамвая, и что в дальнейшем я смогу совершенно самостоятельно выезжать в город.

Несмотря на закравшиеся в мою душу сомнения, я согласилась остаться в мотеле на пару дней, потому как вряд ли где-то ещё смогла бы найти жильё за такие небольшие деньги. Петеру, по всей видимости, бабуля тоже не понравилась, потому что он оставил мне визитку с телефоном, чтобы я могла звонить ему в любое время, если возникнут проблемы.

За сим, водитель откланялся, а хозяйка услужливо проводила меня до номера. Это было крохотное помещение с окном почти до самого полу, прикрытым лёгкой белоснежной занавеской. В комнатку вмещались односпальная кровать, небольшой стол и стул. Когда я внесла туда свою сумку, развернуться стало негде.