В отдельной научной статье я изложил доводы, на основании которых можно предположить, что Черное и Каспийское моря некогда были связаны между собой проливом, однако в определенную эпоху они разъединились и оставили низкую равнину, где до сих пор еще течет тонкая водоносная жила, остатки того пролива, – река Маныч, простирающаяся от одного моря и почти до другого. Это можно сравнить с тем, когда после затяжных ливней вода растекается по двум соседним низинам, но нередко еще заметны своеобразные каналы, связывающие эти низины, где часто видны сами следы течения воды. Когда мы передвигались на своих калмыцких лошадях под открытым небом по этой необозримой равнине, мне не раз мысленно представлялась картина волнующегося моря, выше домов покрывавшего эту землю. Особо живо и трогательно я воспринял это переплетение тысячелетий уже в конце нашей экспедиции, когда мы направили наших лошадей направо, через Маныч, который разделялся здесь на два рукава глубиною не более двух футов (60 см), и оказались посреди значительного количества больших и малых озер, а после ливня, похожего на тот, что был накануне, – среди множества луж и водоемов, извивающихся по мокрой глинистой почве, – красноречивое свидетельство доисторического времени и вполне присущее идущим сквозь время изменениям нашей планеты, взаимосвязям ее жителей, их мыслям и сердечным чувствам особого рода.

Чувство досады, вызванное отказом от продолжения наших работ на территории вплоть до Каспийского моря, сразу же исчезло, как только по данному вопросу было принято окончательное решение, и мы вновь обратили наши взоры на юг, где лежала столь желанная главная цель нашего путешествия. Под непрекращающимся дождём, под открытым небом и вдалеке от человеческого жилья мы переночевали достойным сожаления образом прямо у Маныча, и потому были немало обрадованы и удивлены, когда около полудня увидели на другом берегу реки большой русский обоз из 150 повозок с грузом водки, направлявшийся из Астрахани в Ставрополь. Повозки стояли друг за другом правильными рядами; впрочем, такое по виду боевое построение имело вполне определенный смысл, так как, действительно, обозники подверглись враждебному налету: за два часа до нашей встречи на этот караван, когда он переправлялся через Маныч, напали вооруженные люди и угнали десять пар быков. Это был для нас назидательный пример; и с нашей стороны было бы слепым безрассудством превращать нас и наше продвижение в игру случая для подобных людей. Так что и в последующую ночь, когда в одном из трухменских аулов наша просьба о ночлеге встретила недружелюбное и подозрительное поведение, мы предпочли проехать еще несколько верст и остановиться на ночлег среди высокой степной травы в стороне от дороги. Затем мы заехали в еще один аул, на этот раз татарский, где, несмотря на связанную с нашим появлением первоначальную враждебность, нас дружески приняли и любезно проводили.

Первым русским селом, куда мы прибыли, оказался Петровск, расположенный уже среди гор на реке Калаус;^>45 а в селе Донская балка (балка по-русски означает узкая долина) мы увидели деревья, – это были красивые места с освежающим горным воздухом, которого нам так долго не хватало. Однако и здесь имелось поблизости большое и полезное соленое озеро. Мы выехали из села очень рано, и вскоре в слабом мерцании рассвета перед нами восстал во всем величии, почти от вершины до подножия, великолепный Эльбрус, – этот импозантный владыка Кавказских гор. С этого момента мы позабыли однообразную блеклую степную жизнь, а наше страстное желание попасть в горы, по счастью, благодаря хорошей почтовой связи, ровным дорогам и магической силе фельдъегеря было полностью удовлетворено: фактически всего за три четверти часа без каких-либо экстраординарных мер мы проехали 23 версты (