Мокрый снег лепил в лицо, скрывая вершины холмов и курганы на них. Копыта коня скользили по промёрзшей земле, и он шёл осторожно, не торопясь, а Боудар не подгонял его. Тропа вилась в тумане, подножия холмов проплывали мимо, а он сидел, почти отпустив вожжи, зная, что конь довезёт куда нужно. Новое жилище жрецов, теперь отдельное от святилища, стояло в той же ложбине, но чуть справа, и арес ехал по главной тропе Края ушедших.

Красивое строгое здание из белого камня выплыло на него из непогоды как видение. Арес спешился и отвёл коня в тёплый денник, передав служке, а сам зашёл в строение через боковой вход. Он был здесь впервые, но не собирался блуждать – чутьё всегда безошибочно выводило к цели. Поднявшись по лестнице, он столкнулся в коридоре с Ки́рраном, помощником верховной жрицы, ранее служившим в этой же роли у Волдана.

– Мой арес! – удивился жрец.

– Ты мне и нужен. Где Атари? Хочу спросить вас кое о чём.

– Следуй за мной.

Они прошли по коридору, вдоль стен которого до потолка были сложены стопки книг и корзины со свитками. Библиотека ещё строилась в отдельной башне – для уменьшения риска пожара, и спасённые из старого храма знания хранились пока здесь.

Кирран оставил ареса в небольшом светлом покойчике, где верховная принимала гостей, и ушёл за жрицей. Боудар измерил шагами помещение с аскетичной обстановкой и посмотрел в окно. Менгиры на ближайшем холме торчали из тумана как пальцы гигантской пятерни, уже облепленной снегом с наветренной стороны. За ними небо сливалось с землёй в белой мгле. Он не любил зиму, но сегодня его настроение соответствовало погоде. Даже завтрак с Валой и Кирпи после тренировки не развеял странного ощущения, поселившегося в нём из-за того сна. Он мог бы назвать это непривычным одиночеством и отрешённостью.

Атари вошла чётким, быстрым шагом воина, не вязавшимся с её нынешним положением и тяжёлым длинным одеянием. Боудар улыбнулся и обернулся к племяннице.

– Мой арес, – чинно проговорила она, но в глазах плясали искры смеха. Она подошла к дяде и крепко обняла его, на секунду спрятав лицо в медвежьем меху его плаща, вдохнув запах мокрой звериной шерсти, впитавшей столько её слёз и радостей за много лет. – Ты по делу или погостить?

– По делу. Где Кирран? Его опыт и знания мне пригодятся.

– Сейчас подойдёт. Хочешь чего-нибудь?

– Нет. Ты ничего необычного не видела во сне в последнее время?

Верховная жрица покачала головой и внимательнее пригляделась к лицу Боудара.

– А ты?

– Поэтому и пришёл. Фольке и Радан тоже ничего не снили. Только я.

Атари кивнула. В комнату вошёл Кирран, поставил на стол поднос с питьём и предложил аресу стул. Тот как всегда остался стоять.

– Я видел во сне странный мёртвый мир. Чёрные горы, тёмный песок, серое небо, больше похожее на пустоту без цвета. Ни растений, ни ветра, никакого движения. Да, наверное, это было главное ощущение. Там ничего не двигалось. Песок лежал непотревоженным тысячи лет. Так мне показалось. И там был всадник в тёмном плаще. Он обернулся на меня и позвал за собой, а потом я понял, что это я сам. Он звал очень настойчиво, но я не смог двинуться за ним, хотя хотел, – Боудар сделал паузу, потому что Кирран и Атари переглянулись и, ему показалось, что-то сказали друг другу без слов. Он ждал, что они поделятся своими соображениями, но оба жреца снова молча смотрели на него и он продолжил: – А потом я слышал в утреннем тумане голоса из моего детства. Мой и другого парня, Геммара. Он погиб в девятнадцать лет, пробным в первом своём походе, и погиб глупой смертью – сорвался с горной тропы и свернул шею. Мы сожгли его там же, привезя прах, как всегда. Но, говорят, погибшие в другом мире не попадают в Синеву. Это так?