– Меня Григорием зовут, – представился парень, – А тебя не Настенькой случайно?

– Почему Настенькой сразу? – буркнула девчонка сквозь зубы. На улыбку его не ответила, вот ещё!

– Напомнила мне Настеньку из «Морозко». Помнишь? «Зовут меня Настей», – тонким голосочком пропищал он.

– Даша! – хмуро и отрывисто представилась девушка. Может, теперь он отвяжется и позволит ей пойти домой?

– Не буду спрашивать, что ты делаешь ночью на погосте, – усмехнулся парень, – Вижу, что музицировать пытаешься, спрошу о другом: ты позволишь проводить тебя? Ну если не до дома, так хоть до выхода. Можешь не сомневаться, я не маньяк, – лукаво подмигнул он. Девчонка оказалась несговорчива.

– Все вы, маньяки, так говорите! – сердито огрызнулась Даша, – Но мне всё равно, маньяк ты или нет. Уходи. Я доберусь сама! – и украдкой покосилась на могилу. Ага, доберётся, как же! Стоит уйти нечаянному свидетелю, Матвей снова её музыкой изводить начнёт. Нет бы пристать к кому-нибудь ещё, да так уж вышло, только она его видит и свободно может общаться с ним. Правда, всегда только здесь, на кладбище.

Она и рада бы не ходить на погост, что за удовольствие среди могил ночами бродить, но нет у Даши власти над собой, Матвей всю душу вымотал. И он сам, и её неправильная любовь-нелюбовь, напоминающая тяжёлое заболевание, почти всегда убивающее жертву… – Ладно! –девушка передумала, – Пошли. Только ты впереди иди. И руки на виду держи!

– Замётано!

Она шла сзади, кутаясь в его куртку, вдыхала аромат его парфюма, и любопытство потихоньку начинало одолевать.

– Эй! Как там тебя? Гриша, да? – не выдержала она, – А сам-то ты что на кладбище делал?

Он с тоской посмотрел куда-то в сторону, подавил вздох и… промолчал.

– Ну ладно, – насупилась Даша, – Не больно-то и хотелось знать…

– Ты местная? – перевёл разговор в другое русло Григорий.

– Нет. Не совсем… – запуталась Даша. – Я из Москвы, а здесь… дом достался в наследство. Теперь, можно сказать, да.

– А! Так это ты в дом на Садовой заселилась?

– Ну я… наверное.

– Давай, Снежная королева, прыгай в машину, довезу. Замёрзла совсем.

– Да не… – неожиданно для себя девушка улыбнулась, но тут же стёрла улыбку с лица, плеснулся испуг в глазах, – Вот ты замёрз без куртки… – смутившись, предположила она и отвернулась.

А в свете уличных фонарей закружились пока ещё одинокие снежинки…

Даже пешком от кладбища до дома идти недолго, а на машине долетели в один миг, Даша и согреться-то толком не успела. Она всё косилась опасливо на своего спутника, старательно пряча от него израненные в кровь пальцы. Так ей хотелось снова задать тот же вопрос, выяснить, что парень делал ночью на кладбище. И понимала, что его ночные прогулки вовсе не её дело, её они волновать в принципе не должны, а поди ж ты, волновали, да ещё как! Казалось, ответ на этот вопрос сейчас важнее всего, но почему-то повторить его девушка стеснялась.

Вот и дом. Даша стремительно выскочила из машины, подхватила с заднего сиденья гитару и, бросив на спутника короткий взгляд, не попрощавшись, скрылась за калиткой.

– Хоть бы поблагодарила, – досадливо дёрнув подбородком, пробормотал Григорий, стараясь не думать о том, что и ему есть за что благодарить странную девушку. Кто кого спас сегодняшней ночью, тот ещё вопрос, но Гриша, скорее всего, так и остался бы на погосте, если бы не раздражали так сильно доносящиеся до слуха гитарные стоны. Сначала тупое раздражение накатило, но чем дольше слушал, тем любопытнее становилось. Очень захотелось спасти инструмент и посмотреть, кто же так нещадно терзает струны. Ночью. На кладбище. Холодной весной. Странно же! Как не полюбопытствовать…