Она без труда поступила в Московскую Консерваторию, основанную Николаем Рубинштейном, правда, однажды чуть не вылетела оттуда. Причиной послужила незапланированная влюблённость Мариши. Её избранник не отличался особым пристрастием к музыке, но часами проводил в ночных клубах и игорных домах, казино. Что могло привлечь утончённую красивую девушку к подобному грубияну долгое время для всех оставалось загадкой, и вообще, Марише почему-то совсем не везло на мужчин: попадались либо рохли, не имеющие собственного «стержня» «маменькины сынки», либо тираны, мечтавшие вылепить из утончённой Мариши домохозяйку, бесплатно обслуживавшую их и приготовлявшую котлеты и борщи; либо альфонсы (вроде Эдмонда), постепенно вытягивающие их Мариши её деньги и делавшие свою карьеру в лучах её славы.

Борщи Мариша готовить не умела, «маменькиных сынков» не переносила на дух, оставались умелые манипуляторы, в руках которых Мариша становилась настоящим пластилином, но Мариша, словно бы, и не замечала этого.

….Родителей я совсем не помнила. Помнила только тёплые мамины руки, чёрные волосы и голубые глаза, смотревшие на меня искренне и с лаской. Что же касается моего отца, то в моём сердце остался образ мужественного человека, всегда элегантного; я помнила его приятный баритон, а затем впоследствии я старалась во всех своих будущих избранниках услышать именно этот баритон.

Когда умерла бабушка после её похорон, меня пригласил к себе нотариус и, вскрыв завещание, сказал, что я, оказывается, являлась наследницей крупного состояния; а так как из родственников у меня больше никого не осталось, то я имела право сразу же вступить в наследство, выполнив ряд формальностей. Кроме крупного счёта в банке мне досталась ячейка с хранившимися в ней ожерельем – семейной реликвией, переходившей из поколения в поколение.

Однажды я пожелала взглянуть на это ожерелье, обраставшее множеством слухов, и была поражена. Камень, обрамлённый золотом, являлся настоящим алмазом, и кроме того, он изменял свои цвета, становясь то фиолетовым, то жёлтым, то синим, розовым или красным.

Однажды я нашла письмо бабушки в столе, в котором была изложена вся история этой семейной реликвии. Именно из этого письма я узнала, что история камня начиналась со времён Мариии-Антуанетты.

Когда я взяла ожерелье в руки, оранжевый яркий свет, исходящий от камня, так сильно ослепил меня, что я зажмурилась. Слава богу, что вокруг меня в тот момент никого не было, иначе работник банка заподозрил бы неладное и мог уличить меня в колдовстве. Вокруг было холодно, поэтому я закрыла ячейку ключом и вышла из хранилища.

Ко мне вышел служащий банка в строгом тёмно-синем костюме с галстуком оливкового цвета. Если бы не этот галстук, он вполне мог бы сойти за старшеклассника. Галстук, действительно, выглядел очень нелепо. На вид ему было лет двадцать пять, не больше, но это лицо с многочисленными веснушками можно было бы принять за лицо подростка.

– Майков Станислав Владимирович, – представился служащий.

Я протянула ему ключ от банковской ячейки.

– Юлия Андреевна, Вы решили оставить содержимое ячейки?

– Да, держать его в доме без сигнализации было бы непростительной глупостью, – ответила я.

Парень подобострастно улыбнулся мне:

– Конечно, конечно, я понимаю. Вы совершенно правильно делаете.

«Конечно, – подумала я, – ещё бы тебе не улыбаться и не угождать мне, за эту ячейку я плачу банку хорошенькую сумму».

– Но я приняла решение снять некоторую сумму со счёта на покупку собственного дома.

– Велика ли эта сумма? – поинтересовался служащий банка.

Я назвала цифры.