– Правда? – со всей наивностью спросила я, – это действительно правда?

– Да, но, если б не твоё увлечение литературой и поэзией, из тебя бы вышла отличная пловчиха. Бросай свой литературный кружок и переходи в мою секцию на постоянной основе.

– Простите, Виктор Семёнович, я никогда не брошу занятия в литературном кружке и буду поступать в МГУ на факультет журналистики.

– В МГУ?

– Ну, да, в МГУ.

Я помню, как тренер опешил, будто, услышал впервые эту новость, несмотря на то, что я уже все уши прожужжала, и все мои знакомые и друзья были уверены в том, что я непременно стану журналисткой.

В школе я посещала дополнительные занятия по английскому, литературе и поэзии. Валентина Сергеевна – преподаватель филологии, русского языка, словесности и литературы, считалась одинокой женщиной, одевающейся старомодно, но у меня никогда не повернулся бы язык назвать её «старой девой».

Помню, как мы собирались вместе и читали поэтов «серебряного века». Больше всего мне полюбился Бунин с его запоминающимися яркими стихами.

Валентина Сергеевна читала очень задушевно, а под крепкий чай с пирожными эклер эти строки воспринимались совсем иначе. Можно сказать, что она смогла заинтересовать меня в поэзии, привить любовь к литературе и современным поэтам, из которых я особенно выделяла Ларису Рубальскую и Андрея Дементьева с его незабываемыми знаменитыми строками:

Я помню, именно эти строки помогли мне пережить тяжёлые времена, когда умерла бабушка, которую я считала самым близким мне человеком, и сначала даже на присутствие Андрея мне было очень одиноко без неё, без её ненавязчивого присутствия, без тех взглядов, полных любви, которые она бросала на меня.

….Римский консул Поллион взял за руку кельтскую жрицу Норму. Выражение красивого лица Мариши говорило о том, что она очень страдала, ведь по сюжету она была влюблена в Поллиона.

Мариша пела на итальянском, которым и я неплохо владела, но даже ничего не понимая, любой зритель мог бы сказать, о чём шла речь. Мариша в костюме Нормы упала на камни перед римским проконсулом и протянула к нему руки. Она просила его любви, но выражение лица римлянина оставалось холодным и отчуждённым.

Послышалось издалека пение друидов. На сцену вошёл Ореозо – верховный жрец. Норма и Поллион скрылись, чтобы никто из присутствовавших не узнал об их тайных отношениях, ибо Норма, верховная жрица друидов, должна была оставаться чистой и непорочной. На сцене я увидела обряд поклонения идолу, друиды пели и кидали в импровизированный костёр, состоявший из длинных кусков красной материи с встроенным вентилятором, пучки трав.

Если бы я смотрела этот спектакль впервые, эта сцена произвела бы на меня впечатление, но я уже видела всё, чему явилась свидетельницей сейчас.

Опустился занавес под громкие крики «браво!», затем он поднялся, и на сцене оказались участники только что произошедшего действа.