– Кто с тобой? – спросил Калакс по-альдеваррски, пока его тёмные глаза медленно скользили по Эши.

– Работник, – Ройш пожал плечами. – Представься уже.

– Эши, – плантатор медленно опустил голову, не отводя взгляд.

– Не помню таких, – солдат покачал головой и недовольно вытянул губы. – Мастер знает, что вы берёте новых в такое время?

– Мастер не знает, что по его дому пошла такая подлая болезнь, из-за которой половина работников прилипла к нужникам, – Ройш глупо улыбнулся, не обнажая зубов. – Сам ему расскажешь?

Калакс оттянул челюсть, пару раз щёлкнул языком и вздохнул.

– Главное, чтобы мастер был спокоен, – сказал он наконец.

– И для меня тоже нет ничего важнее, – заверил Эши так доброжелательно, как только мог. Его альдеваррский говор так и соскальзывал в шипящие и певучие звуки Ашмазиры. – Доброго вам дня, господин воин.

Калакс удалился без слов, а ответом на пожелания Эши стал хриплый выдох, едва не перешедший в рык. Широко переставляя древком, воитель удалился в недра особняка и освободил путь кухонным рабочим.

– Он не из наших, да? – тихо спросил Эши, продолжив путь вдоль череды широких арок боковой галереи.

– Из наших, имперский, – заверил Ройш, гордо надув губы. – Файаксе повезло присягнуть императору на двадцать лет раньше Ашзмазиры.

– Повезло? – переспросил плантатор.

– Ещё как, – размашистым кивком подытожил Ройш.

Так много слов вдруг возжелало оказаться на кончике языка Эши, но дать им волю он не мог. Все пятеро бедолаг из их отряда теперь ступали по роскошным полам вражеской территории. А раз тут было принято лизать сандалии императора… Молчать он не сможет, но попробует выяснить больше деталей, сменив тему.

– Слушай, Ройш, – задумчиво протянул Эши. – А господин Аганнар, что, не знает, что у вас половина кухни не при делах?

– Мастер не знает, и горе тому, кто решится ему рассказать, – Ройш посмеялся сквозь поджатые губы. – Мастер не любит три вещи: смерть, дерьмо и варренское вино. И каждый знает, что при нём нельзя о них заговаривать, если не хочешь остаться без жалования и с высеченной задницей. Аппетит, видишь ли, портится у него.

Боковая галерея опоясывала главный особняк и заканчивалась выходом в очередной сад, скрытый от глаз случайных путников с дороги высокой оградой из заострённого тростника. Судя по всему, это место Фаттак и называла Задним садом. Был он куда больше сада Переднего, но той же ухоженностью и свежестью не отличался.

Ройш шагал между отдельных кустарников и склонившихся пальм по рыхлой тропинке, которая заканчивалась лазурным озерцом оазиса. Лужей, если сравнивать с гладью озера Ашамази. Когда-то этот оазис питал путников на северной дороге царства, но теперь стройный забор в полтора человеческих роста ознаменовал его захват Аганнаром.

– Держи, тощий, – Ройш остановился у тростникового навеса и подобрал два пустых ведра. – Унесёшь?

– Я и больше унесу, – Эши принял увесистую ношу и расправил плечи так широко, как только мог.

– Больше пока не нужно, – кухонный рабочий взял ещё два ведра и кивнул в сторону берега. – За мной.

Хотя дожди давно не окропляли красновато-жёлтую землю Ашмазиры, берега оазиса оказались хлюпкими. Сандалии Эши утопали в зыбкой почве, а грязь липла к подошве и истёртым ремням вокруг его стопы.

Оазис порос мечевиком – высокой травой с широкими листьями, о которые можно было рассечь кожу до самых костей. Брейхи Бенезил давно вывел эти опасные заросли вокруг плантации, а вот Аганнар отчего-то не поступил схожим образом.

Среди острых побегов то и дело попадались удобные, пологие выходы к водной глади. Эши счёл их вполне пригодными для того, чтобы наполнить вёдра достаточно чистой водой, но Ройш тряс коротко остриженной головой на всякое предложение остановиться.