А двух женщин мужчина может себе позволить, если он достаточно обеспечен, если есть стабильный доход и жильё для всех четырёх жен, а то некоторые и одну жену прокормить не могут. Бросают её и детей, едут в Россию на заработки, некоторые годами не возвращаются назад, заводя там русские семьи.

4. Глава 4

– Твой брат Наби тоже завёл себе семью в Москве?

– Надеюсь, что нет. Он пишет, что подыскивает побольше квартиру, хочет, чтобы Эдже с детьми и я жили с ним. Я верю ему. Он человек серьёзный, работяга, не то что Сараби. Тот падок до женского пола, любитель покутить, посорить деньгами. Я слышал, что у него есть содержанка с ребёнком, да и её сестра его тоже интересует. Мать этих двух дочерей привечает Сараби как единственный источник дохода, их трудно осуждать за это, ведь они едва вырвались из нищеты.

– Голод не тётка, как сказала бы моя мама.

– Да, но вот тебе другой пример. Недавно неподалёку отсюда чудесная женщина, редкая красавица и умница по имени Шарипат, покончила с собой, облившись бензином в собственной ванне.

– Какой ужас!

– Она пять лет прождала своего мужа из России с заработков, перебиваясь впроголодь с четырьмя детьми и матерью на бабушкину пенсию и свою крохотную зарплату. Ей предлагали содержание богатые мужчины, в том числе и наш Сараби, но она ждала любимого мужа. Вот и не смогла перенести его измену. Когда узнала, что в России он завёл другую семью и думать забыл о Шарипат и детях, решила, что больше незачем жить.

– Как глупо!

– Я тоже так думаю. Но такой сильной и губительной оказалась её любовь, и так она распорядилась своей неповторимой жизнью, оставив сиротами четверых детей.

– Жизнь так прекрасна, что добровольно уходить из неё, как бы трудно ни было, кажется мне просто нелепым и чем-то страшным. Мама мне часто повторяет, что Аллах не даст непосильных испытаний, а если дал – значит, ты можешь их выдержать.

– Да уж… Пожалуй, не на шутку я тебя напугал. После таких разговоров и спать не сможешь.

– Завтра мне очень рано вставать, поэтому спать я буду в любом случае. Не хочу, чтобы вместо меня привезли сюда отца. Он болен и не выдержит: может умереть. Так что давай прощаться.

– А завтра мы увидимся? Я тебя сегодня заговорил да напугал. Обещаю завтра только анекдоты рассказывать, чтобы ты хоть чуть-чуть развеселилась.

– Нет, мне было очень интересно сегодня – завтра тоже хотелось бы продолжить. Это лучше, чем слушать анекдоты. Спокойной ночи, Курбан.

– Спокойной ночи, Айша.

Айша закрыла крышкой отверстие в полу, вставила кружочек ковра на место и с упоением растянулась на своей подстилке. Уставший организм требовал отдыха, и, подложив под голову подушечку, она крепко заснула.

**

– Вставай: пора, – услышала сквозь сон.

Высокомерная Гульнар не соизволила даже по имени её позвать, но для Айши это не было столь важным, а важно то, что глаза никак не хотели открываться. Совсем. Страх, на который опиралась её выдержка, куда-то улетучился после вчерашнего разговора с Курбаном. Столько теплоты, столько участия, столько дружеского к ней расположения ощущала она при общении с ним через слуховое окошко, что внезапно этой ночью почувствовала себя защищённой и от этого ещё более бесстрашной, чем была.

И потому спала Айша очень крепко, никакая угроза в голосе Гульнар не могла её вывести из блаженного состояния сна. Но вставать, конечно, пришлось, тем более что Гульнар сообщила – уже привезли пойманную ночью рыбу. Тут же, пока Айша умывалась и приводила себя в рабочий вид, в её памяти, будто на жёстком диске, мелькали варианты известных ей рыбных блюд.

Больше всего она любила рыбу с грибами, посыпанную тёртым сыром и залитую сливками, а потом полчаса пропечённую в духовке. В это время Айша вспомнила, что вчера в кладовке ей на глаза попалась симпатичная тыква. Судьба второго блюда сразу определилась – она приготовит рыбу, запечённую в тыкве.