– Мне нравится название «Птицы». Во-первых, среди них есть певчие птицы, потом – птицы летают в дальние страны и оттуда могут принести на своих крыльях песни, которые будут нравиться и нам, и нашим слушателям.

– Ага, а в-третьих, потому что фамилия твоя – птичья… – съехидничал Дрон.

– Болото, а мне нравится твой ход мыслей! Ну что, голосуем? – спросил Ероха. – Единогласно! Отныне мы зовёмся «Птицами». Переходим ко второму вопросу нашей повестки: ударник! – продолжил Дрон, теперь уже явно пародируя какое-то профсоюзное собрание.

– А какие есть соображения? – спросил Игорь.

– Я переговорил со своим соседом по даче. Он учится в Гнесинке по классу ударных инструментов. А, и кстати! – включился Дрон. – Я же знал идею Болота с «Птицами» к моменту разговора с этим соседом, ну и накидал варианты, как мы можем назваться в будущем. Так вот, мой друган – он, к слову, битломан – предложил название «Певчие птицы».

– Но мне всё-таки просто «Птицы» нравится больше. В нём есть место для фантазии, – откликнулся Игорь.

– Ага, а можно было бы назваться просто «Певчие»… Правда, в этом названии есть отсылка к церкви.

– Хорошо, давайте будем «Птицами», по-моему, это здорово! – решительно заявил Ероха. – Главное, чтобы не петухами.

– Ага, и не мокрыми курицами, – ухмыльнулся Дрон.

– Хватит бандитских шуток, птицы – нормальное слово. Давайте привыкать к нашему новому имени, – подытожил гитарист и певец Игорь Кулик.

Ребятам явно фартило. Потенциальный ударник Шура Грачёв, сосед Дрона по даче, дал согласие играть с ребятами: «Я буду на репетициях с бубном, а на выступления стану привозить “тройничок” – малый барабан, тарелку и хай-хет. И ещё мне пообещали одалживать том-бас, на котором снизу натянута кожа и приделана специальная педаль, как на большом барабане в настоящей установке».

Ероха, услышав фамилию нового члена группы, усмехнулся:

– Ну-ну… Какие перелётные, какие певчие? Птицы – это Кулик, Грачёв и две вороны: я с Дроном.

– Да, забавно получается, – хмыкнул Болото. – Главное, чтобы болото нас не засосало и чтобы мы были предвестниками весны, как на картине «Грачи прилетели»…

А через пару дней Ероха пришёл на очередную репетицию, притащив что-то завёрнутое в одеяло.

– Игорь, забери, – этак небрежно произнёс Ероха. – Ты мне должен четвертной!

– Что, у нас начинаются… э-э-э… товарно-денежные отношения? – спросил Дрон, взглянув на Игоря.

– Вообще-то эту вещь у меня бы за стольник оторвали с руками. Но Болоту она так нужна, что я перешагну через своё спекулянтское начало.

– Что там? – спросил Игорь.

– А ты не трусь, открой!

Игорь подошёл к столу, где лежала нежданная-негаданная покупка, уже сделавшая его должником Серёги, и начал осторожно распелёнывать одеяло. Он нащупал гриф и резко сорвал одеяло с предмета. У него в руках была гитара-доска – фирменный инструмент… Парень не верил своим глазам: он держал в руках «Элгиту»! Инструмент был не нов, но не потерял своего товарного вида. Игорь и Андрей были ошеломлены и онемели от удивления. Наконец Дрон, взяв себя в руки, спросил:

– Серёга, откуда это у тебя?

Ероха ухмыльнулся и с видом фокусника, который открывает свои фирменные секреты, произнёс этак небрежно:

– Да вчера у одного таксиста купил за четвертной… Не грусти, Игорёк, хозяин не объявится, и милиция не придёт отбирать у тебя инструмент. Не дрейфь, прорвёмся. А четвертной я с тебя сдеру. Считай, что тебе сильно повезло в жизни.

– Почему ему? – отойдя от шока, сказал Андрей. – Всем нам.

– Да, что-то нам прёт карта, даже страшно от этого становится, – подвёл Ероха итог последним событиям.