– Если верить его словам, то предполагаемый убийца выше среднего роста, крепкого телосложения, был в кожаном пальто и кожаной кепке на голове. Он считает, что именно его иномарка красного цвета стояла за углом дома, на которой он, видимо, уехал. На вопрос, смог ли бы узнать, встретив его, парнишка ответил утвердительно.

Алексеев восхитился.

– Мал, а наблюдателен.

– У меня тоже есть одна новость, – в разговор вступила эксперт-криминалист Орлова. – Вчера, при повторном осмотре места преступления я, как и предполагала, обнаружила отпечатки пальцев на стекле входной двери подъезда. С внутренней стороны. Там было много отпечатков, однако несколько (правда, не очень отчетливых) принадлежат человеку, который держал пистолет Маврина в руках.

– Вы уверены?

– Полностью!

– Это еще ни о чем не говорит.

– Я лишь констатирую факт.

– Хорошо… Значит, у нас все больше оснований предполагать, что Маврин не убивал.

– Если бы…

– Что ты, Фомин, имеешь в виду?

– Есть одно обстоятельство.

– Какое еще?

– Вам, наверное, докладывали, что я вчера в подъезде дома, где было совершено убийство Лаврентьева, пуговицу от полицейского мундира нашел.

– Ну и что? Уж не считаешь ли, что она от мундира Маврина?

– Уверен… теперь.

– А почему не убитому?

– В день убийства Лаврентьев находился в цивильном.

– Ах, да… извини

– Вчера сразу поехал в семью Маврина, попросил форменную одежду мужа показать. На одном из пиджаков обнаружил отсутствие второй снизу пуговицы. Изъял. Эксперт подтвердила: найденная пуговица от мундира из гардероба Маврина – все сходится.

– Допросили Маврина?

Ответил Чайковский:

– Маврин вновь ничего не может сказать. Единственное, что он точно помнит, – находился у красавицы именно в этом мундире. Когда исчезла пуговица – до встречи, во время оной или после нее – он не знает.

– Странно, – размышлял вслух Алексеев. – Многовато улик против Маврина, вам не кажется? А ведь вполне возможно, что кто-то его специально подставляет и этот «кто-то» великий ловкач.

Чайковский подтвердил:

– Мы убеждены – не один ловкач, как вы выразились, тут действует. Тот, кто стрелял, – лишь исполнитель черновой работы.

– Возможно, возможно… А что бы на нашем месте в этой ситуации сделал Шерлок Холмс, а? Если пофантазировать…

– Что касается меня, то увольте, – решительно возразила Орлова. – Холмс и наука, коей я занимаюсь, – несовместны. Вот Фомин – другое дело.

– А что? Да, скажу! Мистер Холмс, найдя на месте преступления пуговицу, заинтересовался бы, когда она попала на площадку первого этажа. И для начала бы уточнил, когда в последний раз делали уборку подъезда.

Алексеев явно заинтересовался.

– Ну и…

– Если уборка была и не раз, то Холмс пришел бы к выводу: либо уборка проводилась крайне небрежно, либо улику подбросили. Причем подбросили чуть ли не перед самым нашим приездом для повторного осмотра…

– Хочешь сказать, что у тех, кто убил Лаврентьева, есть свои люди в правоохранительных органах? Где? Кто?

– Болтунов хватает – и у нас, и у вас.

– Тогда, майор, тебе и карты в руки. В чем проблема?

– Нет проблем.

– Даже так?

– Конечно.

– Твоими бы устами да мед пить.

– Я принял меры – те же, которые бы предпринял мистер Холмс. Поручил участковому. Вот его рапорт. Хотите почитать?

– Потом, – отмахнулся Алексеев, – на досуге почитаю, а пока давай саму суть.

– Последний раз убирали подъезд накануне нашего приезда.

Алексеев засомневался:

– Пуговица могла закатиться куда-нибудь в угол или недоступное для тряпки или веника место. Сами знаете, какие у нас уборщицы.

– Но это не тот случай. Когда участковый ей об этом лишь намекнул, то женщина-уборщица оскорбилась: не неряха, говорит.