А та, что раньше так надменно
На сталь меча его взирала,
О нём заплачет, несомненно.
Почувствовав, что отвергала…
Таков удел жестоких мнений –
Гордыня омрачает Разум.
Его опутывают тени
Ошибок наших. Раз за разом…
Закат
Пыль оседает на окнах,
День исчерпался до донца.
Снимаю оковы штор плотных –
В комнату входит Солнце.
Заливает безумным златом
Стены, полы, пороги…
Возрождает душою богатым,
Не страшащимся вечной дороги.
Всего полтора часа счастья…
Я как в храме незримо великом.
Сейчас ничто мне любое ненастье –
Сам Господь касается бликом…
Взглядом карим изломанной брови
Взглядом карим изломанной брови
Плавит Разум в Душе Печать.
И напишется рунами крови
Имя той, что клянётся молчать.
Та, что в прошлом – одна из многих,
Вознесётся до бездны миров
И, отвергнувши стадо безногих,
Не познает Любви даров.
Меж соцветий Вселенной поля
Станет чьим-то прекрасным небом –
Так исполнится Разума воля,
Обернувшись вином и хлебом.
Взглядом карим изломанной брови
Ставит Разум Клеймо на грудь
Тем, кто пламя лампады крови
Серебришком посмел обернуть.
Поздняя осень
Рыхлый снег на деревьях осенних –
Ноты белые первой строки.
По ветвям расползается тенью
Неотрывно творящей руки.
Пустотою природа томится,
Словно лист пред пером белизной.
Смысла нового ждёт и боится,
Засыпая, остаться одной.
Тонким слоем любовью накроет
Грешный мир поседевший Творец.
И опять партитуру закроет,
Дописать устрашаясь конец…
Прошлое стучится в дверь…
Я шагаю домой по лужам,
Зажимая ключи в кармане.
Никому я сегодня не нужен
Светлячком в окне мирозданья.
На ладони металл отпечатался,
Сразу выкину мусор, поднявшись.
Нежно-ласковый зверь запрятался
И заснул, сам с собою обнявшись.
Позвонить, чтоб открыли, – некому,
Чай горячий дали в прихожей.
Я уставший, и мрачен поэтому,
На бездомного пса похожий…
Таких тысячи в портрете города –
На лице проказа ненужности.
Словно ветка в охапке хвороста,
Создаю в метро прочим трудности…
Лужи в ботинках – холодные.
Я шагаю упрямо в подъезд.
От желудка – крики голодные,
Что слона он спокойно съест…
Дома, вдох табаком разбавляя, –
Ужин, душ, почта, радио, сон.
Ночью будет душа, гуляя,
С кем-то тихо вздыхать в унисон…
И так день за днём – бесконечно,
Привык уж давно, стал другой.
Жалко тех, кто пока беспечно
Своё счастье пинает ногой…
Может быть, ещё улыбнётся
Моя злая, слепая Удача.
Снова солнце в Душу вернётся,
И зверь подойдёт к стене плача…
А пока мне, как многим прочим, –
Мёртвый дом и холодный ужин…
Вижу – кто-то Судьбу морочит.
Но мне надо идти. По лужам…
За зрачками…
Тёплая осень качает сосну,
Наряжает жёлтой листвою.
Я вдруг случайно увидел весну,
Встретившись взглядом с тобою.
Струна серебристая с ветки осины
Веется флагом нежным…
Стали средь нитей людской паутины
Глаза твои морем безбрежным…
Ты ничего не просишь взамен,
Не торгуешь ни лаской, ни взглядом,
Не ждёшь и не требуешь в нас перемен –
Ты просто со мною рядом.
Падают прошлого камни с души,
Словно листья с деревьев, без звука.
Мы друг ко другу навстречу спешим
На прогулке, держась за руку…
Я помню – вернёмся домой, назад,
Выпьем крепкого чёрного чая.
Расцветает наш Гефсиманский сад,
И темнеют плоды, созревая.
Ты уедешь, а я соберу листву
И в вазу поставлю, как розы…
У нас с тобой путь к одному божеству,
А ему не страшны морозы…
Мироздание…
В моём доме, как в мире – событий…
Весь земной неохватный контент.
Человечество в сонме политик,
И канючит в углу президент.
Тёщин край – воплощенье идеи
Неоглядной, стальной дисциплины.
Сталь замка пулемётно довлеет
Над слоями седой паутины…
Аусвайс из гранёного злата,
Что ношу на положенном пальце,
Обязует носить в дом зарплату
И выводит избыточный кальций.
Феминизм, подпираемый вечным