На столе уже стояли тарелки, вилки и ножи, а в центре – хлебница с чёрным хлебом и солонка в форме кошки, старый папин подарок. Аля сидела за столом, ковыряя вилкой еду на тарелке. Её любимая запеканка теперь казалась пресной и безвкусной, будто все вкусы мира растворились, оставив лишь горечь на языке. Тяжесть в желудке смешивалась с чувством вины. Каждый кусочек, который она отправляла в рот, казался предательством – себя, своего тела, своего обещания. Аля думала, что съела слишком много и что этот ужин станет лишними килограммами и сантиметрами на её талии. Но продолжала есть, как будто наказывала себя тем, что приносило ей наибольший вред. Она просто не могла остановиться. Никогда не могла.

Папа сидел напротив и с аппетитом уплетал запеканку. Его русые волосы слегка растрепались, а на лице – лёгкая усталость после тяжёлого дня на новой работе. Как обычно, он говорил мало, предпочитая слушать, но лицо его светилось удовольствием от еды, и он время от времени бросал на маму одобрительный взгляд. Простая домашняя футболка и спортивные штаны придавали его образу уюта.

– Как всегда, шедевр, Танюша, – похвалил он, улыбаясь. – Ты бы могла открыть свой ресторан.

Мама засмеялась, поправив прядь рыжих волос, выбившуюся из аккуратной причёски.

Теперь она надела домашний халат с ярким узором, но даже в нём выглядела собранной и энергичной – словно ей и не нужно было прикладывать усилий для привлекательности. На её лице остался лёгкий, естественный макияж, а на руках – несколько браслетов, которые она носила каждый день.

– Ну, знаешь, я бы могла, но клиенты такие капризные. То им одно не нравится, то другое. А тут хоть дома могу экспериментировать. Сегодня, например, добавила немного сыра в запеканку. Получилось, правда?

Она мягко потрепала папу по волосам, а он нежно взял её за руку.

– Получилось. Ты у нас мастер на все руки.

Аля молча наблюдала за ними, чувствуя себя чужой за этим столом. Как пришелец с другой планеты, случайно оказавшийся в семье землян, пытающийся притвориться своим. Ей хотелось разделить их радость от приятного ужина, но всё внутри сжималось от стыда и отчаяния. Она снова вспоминала, как сегодня опозорилась на физкультуре, как смеялись одноклассники, как отвернулся Роман, стоило ей только сесть рядом с ним.

Она ненавидела этот день. Школьные слова и упрёки всё ещё звенели у неё в ушах, как навязчивая музыка, от которой невозможно избавиться.

– Аля, ты чего такая тихая? – Отец бросил на неё беспокойный взгляд. – Уроки сложные?

Аля вздрогнула, оторвавшись от своих неприятных мыслей, упорно захватывающих разум, как сорняки – заброшенный сад.

– Да, – ответила она коротко и безэмоционально, будто, как и Роман, находилась не здесь. – И ещё много делать.

– Ну, ты не переживай, – сказал он, откладывая вилку. – Оценки важны, но здоровье важнее. Хотя… – он задумался, – если хочешь поступить в хороший вуз, то придётся постараться.

Аля кивнула, отодвинула тарелку. Резко, почти агрессивно, будто это был враг, а не посуда.

– Я, пожалуй, пойду. Нужно уроки доделать.

– Ты так мало съела, – забеспокоилась мама, глядя на её почти нетронутую порцию. – Ты точно наелась?

– Да, мама, спасибо, – постаралась звучать уверенно, но понимала, что желудок просил ещё. Она бы с удовольствием доела эту тарелку и даже взяла бы ещё одну. Но нет, нужно было держать себя в руках. – Я просто не очень голодна.

Кажется, мама что-то хотела сказать, но папа мягко остановил её.

– Пусть идёт, если уроки важны. Успехов, Аля!

Аля кивнула, нервно улыбнулась и вышла из кухни, чувствуя, как напряжение немного спало. Она прошла в свою комнату, закрыла дверь и снова села за ноутбук, чтобы доделать злосчастный проект.