– У нас тут вроде не школа для глухих. Я задала вам вопрос, – строго сказала Мария Сергеевна.

Аля опустила глаза, чувствуя, как щёки снова начинают гореть. Слова не шли на ум. Пустота. Вязкая, тягучая, беспомощная. Всё, что она хотела – исчезнуть, раствориться, стать невидимой.

Полина, сидевшая впереди, язвительно ухмыльнулась и грациозным движением поправила волосы.

– Кострова и здоровый образ жизни? Вы серьёзно?

Мария Сергеевна, не обращая внимания на реплику Полины, нахмурилась. Аля захотела ответить, но слова застряли у неё в горле. Она лишь издала нервный смешок, потупив взгляд. Не в силах произнести ни слова, провела карандашом по тетрадному листу, даже не заметив, как грифель сломался. Тонкая серая линия оборвалась, как и все её надежды.

– Ларинский? – резко обратилась учительница к Роману. – Может, ты ответишь, наконец? Вы хоть что-то делали?

Роман на секунду повернулся. Его взгляд – пустой, без выражения. Равнодушный, холодный, далёкий.

– Не особо, – отмахнулся он с лёгкой иронией в голосе.

Мария Сергеевна вздохнула, но в этом вздохе Аля почувствовала недовольство, которое, конечно же, было направлено на неё.

– Кострова, почему вы даже не начинали? Скоро конкурс. Хотите подставить всю школу?

– Мы… Мы обязательно сделаем, – пролепетала Аля, стараясь не обращать внимания на смешки и перешёптывания одноклассников. Но они были везде и отравляли воздух вокруг неё.

– Садись рядом с Ларинским, обсудите проект прямо сейчас! – резко попросила Мария Сергеевна, направляясь к ним с кипой тетрадей в руках.

Растерянно кивая, Аля села рядом с Романом, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Он даже не взглянул на неё, продолжая смотреть в окно с полным безразличием. Его красивые черты лица, тёмные кудри, тонкие пальцы, которыми он нервно постукивал по парте, когда о чём-то глубоко задумывался – всё это было так близко и одновременно так недоступно.

Она хотела обратиться к нему, попытаться проявить инициативу, но после случившегося на физкультуре просто не могла заставить себя даже заговорить с ним. Горло сковал лёд. Язык присох к нёбу. А он, он явно не хотел общаться. Его равнодушие было холоднее зимы.

Значит, придётся делать всё самой. Как всегда.

И снова запах дождя, который она уловила от него, заполнил её лёгкие. Его небрежные кудри казались такими мягкими, что хотелось протянуть руку и коснуться их. Но это было невозможно. Совершенно невозможно.

Она уткнулась невидящим, бездумным взглядом в учебник. После сегодняшнего позора она даже не мечтала, что Роман посмотрит на неё без презрения. Он, наверное, тоже смеялся над ней, считая глупым изгоем, забавной толстушкой, которая устроила весёлое представление на уроке физкультуры и показала всем свой живот.

***

Комната Али стала её маленькой крепостью, уютным миром, где она могла спрятаться от всего. Стены, выкрашенные в мягкий зелёный цвет ещё в её детстве, напоминали о давних прогулках по весеннему лесу – спокойные, умиротворяющие, далёкие от шума и суеты городских улиц.

На одной из стен висели её детские рисунки – ляпистые пейзажи, изображения семьи и кота Рыжика. Наивные, неумелые, но такие искренние. На полке стояли старые книги, подаренные ещё бабушкой. Их страницы пахли пылью, временем и её нежными прикосновениями – запах, который Аля не спутала бы ни с каким другим.

Бабушка жила неподалеку и часто заглядывала к ним в гости, почти всегда с гостинцами для маленькой Алечки. От неё пахло хлебом и хозяйственным мылом. Она была активной, жизнерадостной и энергичной, хотя и тоже полной, невысокой и забавно неуклюжей в своих длинных ситцевых платьях в горошек. Именно от неё Аля унаследовала фигуру и тонкие волосы, мать же, в отличие от неё, переняла красоту деда – стройную фигуру, яркие черты, огонь в глазах.