Ночь быстро опустилась над домами. Сигнал запуска тревоги активировался и через минуту зазвучала сирена, мигающие огни, автоматическая команда персоналу эвакуироваться по маршрутам. Камеры – мертвы, двери – временно разблокированы. Кот, тот самый британец, выпущен из клетки. В его когте – алмазная насадка, заранее установлена по приказу для очередной «тренировочной миссии». Ключ к хранилищу, как ни странно, был аналоговый. Удача. Кот добрался туда вместе с Лёшей. Мальчик держал сумку. Внутри – инструмент и перчатки. За десять минут они открыли сейф. Поместили его в мешок. Перетащили в мусорный контейнер, готовый к утреннему вывозу. За день до этого Вика вбила в маршрут контейнеров адрес гаража, который когда-то числился в системе как пункт утилизации. Бумаги оформила, как требовалось. Подписи были подделаны.
На следующее утро сейф был уже у Лёни.
Когда всё успокоилось, кот вернулся в клетку. Лёша – в корпус. Камеры вновь заработали. Система – восстановилась. Вика с утра пила кофе в столовой, слушала, как соседка по сектору говорит о йоге и снапчатах, и делала вид, что её не трясёт. Но внутри уже знала: долго это не протянется.
И правда. Через два дня её вызвали. Не угрожали, просто говорили. Мягко. С улыбкой. Как будто объясняли правила игры, в которую она уже давно играет.
– Вы нам нужны, Виктория, – сказал мужчина в сером. – У вас хорошие руки. Чистый код. И брат, с которым вы так тонко взаимодействуете. Мы можем сделать вашу жизнь лучше. Без огласки, без шума, только сотрудничество.
Она сидела молча. Смотрела в пол и не отвечала. Потому что знала – если заговорит, то сорвётся. А если сорвётся – тогда точно всё.
После разговора с «мужиком в сером» её больше никуда не вызывали. Она не была под арестом, не сидела в камере, но стены вокруг неё стали другими. Воздух в корпусе стал липким, как будто им дышали до неё. Двери закрывались мягко, но с характерным «щёлк», как в тюремной библиотеке. Её компьютер по-прежнему работал, но тормозил на ровном месте, а в логе сессий иногда появлялись IP-адреса, которых не должно было быть. В столовой на её поднос клали идеальные порции – с тем же вкусом, теми же калориями, но без запаха. Как будто готовили не повара, а протокол. И когда она шла по коридору, за её спиной будто шёл кто-то ещё, хотя шагов не было.
Лёшу теперь приводили к ней не в комнату, а в специальную переговорную, где стекло не было прозрачным. Разговор вёлся через микрофон. Паузы стали длиннее, слова – тише. Он был спокоен, но не отстранён. Он знал. Он понимал. И он ждал. В один из таких визитов он вдруг сказал: «Скоро. Они придут. Нужно ждать». Она не стала спрашивать, кто «они». Потому что в этот момент она вдруг поняла – кот ушёл. Тот самый, серый, он больше не сидел в клетке. Его больше не было на видео, его не упоминали, он просто исчез. Но она знала: он ушёл не просто так. Он ушёл – чтобы вернуться.